прощания, так как это делают люди, которые уже никогда не встретятся.
И вот Леви уже не видно, и вот конец той самой улицы где я жил, и вот конец города, и вот догорает мой мост, и пепел скрыл город картиной воспоминания…
27.03.1933, г. Дюссельдорф.
…Ох, как долго я ничего не писал в свой дневник, хотя с другой стороны, мне и нечего было писать. Но расскажу коротко о том, что произошло в тот промежуток, между этой записью и последней. В тот же день, мы приехали в Дюссельдорф, в достаточно большую, светлую квартиру. Мы с отцом должны были переехать не только из-за его развода с мамой, но и потому что отец получил новую должность на работе, а работает он военным. Мой отец был достаточно красивым брюнетом, коротко подстрижен и высокий. Если бы вы его встретили, первое, чтобы кинулось вам в глаза – это его шрам, который пересекал левый глаз, но сам глаз не был ранен. Остальное лицо было с достаточно ровными благородными чертами, которое обычно ничего не выражало, но иногда, казалось он вспоминал, что можно радоваться жизни и никто это право у него не забирал. Только в такие моменты, он по-настоящему улыбался и его глаза были полны добротой и радостью, но это длилось не долго, всего пару минут, а далее, он вновь забывался и на нём появлялась привычная маска. Она мне напоминала его военную форму, с которой он тоже практически никогда не расстается, одним словом – военный, они все достаточно похожи, индивидуальность там не в почёте.
Мой отец, с 1918 года, принимал участие в Великой войне[4]. На начало войны в 1914 году, моему отцу было 19 лет, но на фронт его не призвали, в то время мой отец помогал своему отцу, у которого была своя небольшая лавочка по продаже вещей из дерева, он был неплохим столяром. Делали они многое – начиная от сувениров, заканчивая мебелью (стулья, столы и прочее). Но война положила конец лавочке. К 1917 году в Германии с экономикой были проблемы, люди начали быстро беднеть, и уже покупка самых основных вещей была проблемой. Люди выстраивались в огромные очереди, дабы получить кусок хлеба и воды, у них фактически не было денег, и все еле-еле сводили концы с концами. Куда в такие времена торговать изделиями из дерева? Лавочка очень быстро начала приносить убыток и её пришлось закрыть. Единственное место, где не было таких проблем – фронт. Туда доставлялась вся еда и одежда, поэтому, чтобы хоть как-то помочь родителям и прокормить себя, мой отец пошел на фронт. Семья сначала была категорично против такой идеи, но, когда в семье уже не хватало еды, выбора не оставалось. Очень часто бывало так, что добыв хоть какой-либо еды, а это могла быть и гнилая картошка или корочка старого сухого хлеба, на всех не хватало. Конечно же, родители всё оставляли детям – моему отцу и его младшей сестре, которой было 12 лет. Но отец не мог видеть, как его родители бледнели и умирали от голода, и он, в свои 23 года, ничего не мог с этим поделать.
Осенью 1918 года он пошел воевать на западный фронт. На фронте он даже смог получить железный крест[5], за то, что вынес с поле боя своих