земле один скелетик лежит. Такая вот история.
История была интересная и поучительная, мне понравилась. Правда, я боялся, что Буханкин ее сам только что выдумал. Впрочем, может, и нет.
– Мне удалось также узнать, что покусы случались и раньше. Рыбаков в основном кусали. Одну тетку покусали, она простыни полоскала. Но самих нападающих не видели. Говорили о шустрых рыбках, вот и все. Еще говорили, что рыба ловиться стала хуже. В сети почти ничего не попадается, даже мелочь. На донки рыба перестала брать, одним словом, целый комплекс тревожных сигналов.
– На купающихся нападали? – поинтересовался я.
– Нет вроде... У купающихся я не спрашивал. Но если бы нападали, то, наверное, было бы уже известно. На пляжах народу полно, так что про купающихся не знаю...
– А доказательства? – спросил я. – Какие-нибудь вещественные доказательства есть? Я ведь, Буханкин, пока летающую тарелку не потрогаю, ни за что в нее не поверю.
Буханкин кивнул:
– Законное требование для таких, как вы. И могу на него ответить адекватно. Несколько дней назад мне удалось познакомиться с предметом своих изысканий воочию. Вот.
Буханкин раскидал по койке фотографии. Мы с Тоской принялись их рассматривать.
– Поймал? – спросил я. – Ты их поймал?
– Я не рыбак, – серьезно ответил Буханкин. – Я ученый. Я обратился к этому, у которого кошку сожрали, он поймал мне пять штук. Ну, как вам?
Рыбки. Зеленоватого цвета. Оранжевые брюшки в крупную голубую крапинку. Где-то я видел уже этих рыбок. Неприятные, хотя и небольшие. В пол-ладошки. На одной из фотографий эта ладошка имелась – Буханкин сжимал бока рыбинки, и она открывала густо усаженную мелкими треугольными зубами пасть.
– Какие зубы... – протянула Тоска. – Разве такие рыбки у нас водятся?
– Не водятся, – согласно кивнул Буханкин. – Такие рыбки у нас не водятся, это верно.
Мне стало неприятно. Мне показалось, что я узнал эту рыбку.
Гелий Буханкин торжествующе усмехнулся:
– Я отправил фото в Академию наук, ихтиологам, у меня там связи.
Про связи Буханкин сказал с должным самоуважением. Незаметно я опустил руку в карман и задействовал диктофон наладонника.
Буханкин выдерживал паузу.
– Ну, и кто это? – нетерпеливо спросила Тоска.
Буханкин не отвечал.
– Ну? – спросил я, когда пауза затянулась уже до неприличия.
– Это пираньи, – замогильно сказал Буханкин. – Пираньи.
– Какие пираньи?! – Тоска разглядывала фото. – Ты что, Буханкин? Какие у нас пираньи?
– Непростые пираньи, – ответил Буханкин. – Они похожи на обычных, но несколько отличаются. Удлиненное тело, серповидные плавники.
Буханкин сказал:
– Мне ответили, что, скорее всего, это какой-то доселе неизвестный науке вид. И я его первооткрыватель.
Я мысленно схватился за голову. Акарина Паразитоформес Буханкинус еще куда ни шло, Пираниа Карпозубус Буханкинус – это был все-таки перебор. Если