сюжета, как заметил австралийский исследователь Грэм Джонс[105]. В романе «Арманс» слабость, проявленная героиней (чувство ревности), компрометирует ее и приводит к браку с любимым ею кузеном и вместе с тем – к трагической развязке романа.
Отметим еще один любопытный момент, связанный с русской героиней Стендаля.
Исследователей не раз занимал вопрос о происхождении имени героини. Оказалось, это нерусское имя заимствовано автором от названия реки Арманс, у берегов которой находится французский городок Сен-Флорантен, через который писатель проезжал по пути из Милана в Париж[106]. Стендаль нередко использовал географические названия для имен своих персонажей или для псевдонимов. Возможно, что название реки Арманс запомнилось писателю своей мелодичностью и всплыло в его памяти в связи с образом русской героини.
Образ этой героини создан не только на основе того, что писатель знал о русских женщинах по собственным наблюдениям или из книг, например, из мемуаров госпожи де Сталь «Десять лет в изгнании» (Париж, 1820–1821)[107]. Характер Арманс Зоиловой создан также под впечатлением рассказов о мужестве и самоотверженности родственниц декабристов. Об этом Стендаль мог узнать от хорошо знакомых ему лиц: от писателя и публициста Ж.-А. Ансело и его супруги, драматурга Виржини Ансело. Они были в Петербурге как раз в то время, когда декабристы томились в Петропавловской крепости и ожидали суда. (Супруги Ансело приехали в Петербург в конце 1825 года и завели в России широкий круг знакомых, в том числе и среди литераторов.)
Может быть именно то, что Стендаль узнал от супругов Ансело, и то, что он прочел во французских газетах, в частности, в «le Moniteur», дало замыслу романа «Арманс» новый импульс, вследствие чего в центре повествования оказалась русская героиня.
Кстати, в своей книге «Шесть месяцев в России» (Париж, 1827) Ж.-А. Ансело упоминает о том, что княгиня Трубецкая добилась разрешения царя уехать в Сибирь, куда на каторгу был отправлен ее муж, декабрист Сергей Петрович Трубецкой.
То, что декабристы не «простолюдины», что они занимали ответственные военные посты, Стендаль знал уже в 1826 году. В «Росписи государственным преступникам […]», опубликованной в газете «le Moniteur», первым указан полковник Пестель. Среди других осужденных также названы многие высокопоставленные офицеры: генерал-майор князь Волконский, полковник князь Трубецкой и др.
Знаменательно, что в декабре 1834 – январе 1835 года, когда Стендаль встречался в Риме с Вяземским и послал ему свою записку, он вновь вспоминал декабристов в романе «Люсьен Левей». В главе этого произведения, которую он писал именно в это время, Стендаль говорит об изолированности выступлений либерально настроенных студентов Политехнической школы против Июльской монархии. Герой романа отмечает: «Мы допустили ту же ошибку, какую совершили в 1825 году несчастные русские аристократы»[108].
Эти слова также являются своеобразным откликом писателя на вопросы, затронутые в беседе с Вяземским. В