она спустится, сейчас, сейчас…
Мои колебания становятся резче – со стороны это, наверное, напоминает падучую или модный в то время брейк-данс. Какая-то добрая женщина трогает меня за руку, встревоженно спрашивает:
– Молодой человек, вам плохо?
– Что? – не разбираю я ее слов.
– Вам плохо? – повышает она голос.
Он тонет в шуме тормозящего на платформе поезда, но на этот раз я понимаю смысл сказанного.
– Плохо-ооо!!! – очнувшись, протяжно кричу я и убегаю в спасительно открывшиеся двери вагона.
За последующие восемнадцать часов я позвонил Ире больше ста раз.
Трубку никто не брал.
– Ну, возьми, возьми, сволочь! – орал я длинным гудкам в телефоне. – Возьми, тварь, это невозможно уже терпеть, поставь точку, возьми!
Еще недавно такой ласковый и добрый ко мне мир не хотел отвечать на мои вызовы.
Он меня игнорировал. Он объявил мне бойкот.
«Уходи, – выл траурным гудком мир, – ты не нужен, не важен, сдо-ооо-хни-ии, сдо-ооо-хни-ии, сдо-ооо-хни-иии…»
Я снова и снова набирал ее номер, я стыдился своих пальцев, вертящих телефонный диск, но все равно набирал. Выслушивал протяжный и презрительный ответ мира на мои мольбы, клал трубку на рычаг и думал, а потом снова набирал.
Мысли мои метались между катастрофой и надеждой: «Допустим, она дома и не берет телефон, но где, черт возьми, ее родители? Их нет, выходит. Это хорошо или плохо? Возможно, они в Ростове, у бабушки – ждут, когда приедет их любимая дочка? Тогда хорошо. Но она не говорила, что родители тоже едут. Ладно, могла и забыть. Но вдруг они не в Ростове, просто уехали к друзьям на выходные, а Королева сейчас совершенно одна в уютной квартире в Братееве, и любой может зайти к ней, лечь на маленький диванчик в ее комнате и… Любой, но не я. А может, она просто отключила телефон? Надоели звонки – и выключила. Я помню, у нее есть определитель номера. Я точно помню, это все объясняет… Господи, ну, почему я такой слабак, почему я не задержался у эскалатора на лишние пять минут? Была бы определенность, было бы больно, но не так больно, как сейчас. А может, она все-таки уехала? Или не уехала, вернулась домой, усталая от переживаний, и заснула крепко. Ответь, ответь, я все прощу. Я пойму, я сам не сахар, я достал тебя своей ревностью, только ответь, пожалуйста. Ну, пожалуйста, умоляю! Фу, какая я мерзость, оказывается, какой я слизняк. Правильно она меня бросила. Да с таким ничтожеством воздухом одним дышать противно, не то что сексом заниматься… Ответь, ответь немедленно… Ответь, тебе говорю!»
Я снова и снова набирал ее номер.
Телефон раскалился от непривычно интенсивного использования, он обжигал руки, но я его не выпускал.
Так и заснул под утро с горячим телефоном в руках.
Мне снились длинные и страшные гудки.
Я проснулся в одиннадцать, в кулаке зажата трубка, первое, что я услышал, – хрипы и треск из нее. Это я хриплю, это душа моя поломанная трещит… Я переселился в запутанные провода телефонной сети, мне не выбраться из них никогда. Я – помеха, я всем помеха, ей помеха, жизни помеха, разговорам помеха. Я просто шум и треск в проводах…
Пальцы