Александр Меншиков, Борис Шереметев, Гавриил Головкин, Петр Шафиров, Григорий и Василий Долгоруковы, Борис Куракин[52]. Однако кому именно из участников совета принадлежит идея таких действий, воспроизводящих методы ведения войны скифскими племенами в период Античности («скифским подобием»), точно не установлено. Впрочем, аналогичные соображения, высказанные ведущими политиками Нидерландов («…с шведами в генералную баталию отнюдь не входить и, какими хитростями будет возможно, уклоняться от того, малыми партиями… неприятеля обеспокоивать, чем больше он в своих проходах обветшает в силе войск») были доведены до царя и в 1708 году через русского посла в Гааге Андрея Матвеева (сын боярина Артамона Матвеева, отец любовницы Петра – Марии Румянцевой (Матвеевой), матери фельдмаршала Петра Румянцева)[53]. В результате стратегия «выжженной земли» с успехом стала применяться русскими на фронте протяженностью до 300–400 верст, причем не только в Польше и Литве, но и в Белоруссии, а также на Смоленщине и в Украине[54].
По воспоминаниям камергера Карла XII и его историографа Густава Адлерфельта (Адлерфельд, Gustaf Adlerfelt, погиб в ходе Полтавской битвы, его сын отредактировал и в 1740 году опубликовал материалы отца), фельдмаршал Шереметев, чтобы затруднить путь на Смоленск, сжег все города и села на пространстве 10–12 миль; взятый в плен под Полтавой Первый министр шведского кабинета министров граф Карл Пипер (Carl Piper), отвечая на вопросы царя Петра, заявил, что русские под Смоленском сжигали все на 7–8 миль позади себя; из писем шведских солдат, которые пересылались через Польшу, следовало, что выжжена и разорена вся русская территория до местности в двух милях от Смоленска[55]. Руководил опустошением местности, то есть порчей дорог и мостов, выжиганием деревень, забоем скота и выселением жителей в голое поле или в лес, – генерал и князь Меншиков, который использовал для этого не только отряды регулярной кавалерии, но и специальные группы из татар, казаков и калмыков. Они не только выжигали местность и уничтожали продовольственные запасы населения и корм для скотины в полосе шириной около 20 миль (1 немецкая миля по длине соответствовала приблизительно 7 верстам, что составляло 7,47 км, а шведская миля – около 10 км), но осенью 1708 года начали сжигать жилые дома, чтобы шведам негде было укрыться от холодов, оставляя при этом без крова женщин, стариков и детей (в награду за это распоряжением царя Петра население пострадавших населенных пунктов освобождалось от уплаты недоимок, то есть невзысканных в казну налоговых платежей за прошлые годы[56]).
С точки зрения А. Констама, отражающего в целом обобщенное мнение западноевропейских военных историков, царь Петр как военачальник придерживался скорее интуитивного, чем рационального подхода к оперативной стороне ведения войны[57]. В редких случаях непосредственного участия в боевых действиях он выполнял функции «кочующего» полевого командира, периодически бравшего на себя руководство частями на отдельных участках, и только в решающих, по его