цинковых гробах, прибывавших из дружественной страны, тоже старались не говорить.
Кстати, я так и не сказал Ларисе, что тем вечером названивал ей. Не сказал я и про то, что Викентьич дал мне ее телефон.
Иногда она оставалась ночевать у меня, но чаще уезжала. Я сажал Ларису в такси или провожал до метро, порой мы добирались до «Краснопресненской». Она крепко целовала меня на прощанье, над нами нависал мрачный памятник неизвестному революционеру с увесистой гранатой в руке. Ни разу я не проводил ее до подъезда. Она жила рядом с зоопарком, говорила, что при северном ветре у них в квартире невыносимо смердит енотом.
Толком я не знал о ней почти ничего. Кроме имени, фамилии и возраста: Лариса Каширская, девятнадцать лет. Все ее истории были из детства – спортивная школа, сборы, соревнования, прыжки в сугроб с крыши гаража, страшная ангина, от которой она чуть не умерла… Черный терьер по кличке Локи, невероятно умный пес, – его пришлось усыпить. Мне иногда казалось, что после шестнадцати лет с ней не произошло вообще ничего. На девятое мая я пригласил ее на дачу. Накануне Лариса осталась у меня, утром в пятницу, навьюченные, как верблюды (вино, шашлык, консервы, кассетник с дюжиной кассет), мы выбрались из квартиры. Один лифт застрял на пятнадцатом, другой еле полз. Наконец двери раскрылись.
– Доброе утро, Клара Степановна, – поздоровался я с соседкой сверху, пропуская Ларису и протискиваясь с сумками в лифт. – С наступающим праздником!
– И тебя, Сереженька. – Соседка чуть улыбнулась, лукаво глянув на нас. – Как папа? Они все в своей…
– Да, в Африке. В Танзании.
– Ты ему привет передавай, – ласково попросила она. – Непременно. И маме тоже.
– Обязательно, Клара Степановна.
Соседку перед парадным ждала черная «Волга». Шофер, ловкий и похожий на царского ротмистра, аккуратно закрыл за ней дверь. Проворно обежав машину, сел и, лихо газанув, укатил. Лариса дернула меня за рукав.
– Это же Клара Лучко! – громким шепотом проговорила она.
– Ну… – я кивнул. – С двенадцатого. Год назад она нас капитально затопила.
– А почему она тебя Сереженькой назвала?
– Отца так зовут. Она постоянно путает. Говорят, у них что-то было, я не интересовался, но мамаша до сих пор…
– У твоего отца – с Кларой Лучко? – Она остановилась, снова ухватив меня за рукав. – С Кларой Лучко?
– Ну не знаю я, не знаю! Болтают. Сплетни, понимаешь, бабьи сплетни.
Я остановился на углу, рядом с ателье, опустил сумки на асфальт. Встал на бордюр и вытянул руку. Конечно, не лучшее место ловить такси, но тащиться на набережную не было сил.
17
На даче нас ожидал мрачный сюрприз.
Расплатившись с таксистом, я долго возился с замком на воротах (за зиму я был тут всего лишь раз). Наконец ключ провернулся.
– Ну ты даешь… – Лариса крутила головой. – Это что – все твое?
– Не мое, – скромничал я. – Дачу деду дали.
– Тут