нового человека. Но, с другой стороны, Боярин никогда не стал бы выпрашивать у него гривенник, если бы не имел что сказать.
– Рассказывай, – потребовал Сверчинский. – А потом получишь все, что причитается.
Григорий пыхнул папиросой.
– Значит, так, Кондрат Сергеевич. Докладаю вам все, как есть. Банк на Поперечной брали жиганы. Рекрута это рук дело. Сколько человек участвовало в налете, я не знаю, да и знать мне не полагается, сами понимаете. За подобные вопросы жиганы могут и голову оторвать. Знамо только, что одним из налетчиков был жиган по кличке Паленый.
– Откуда это тебе известно? – прищурился чекист.
– Так он сам похвалялся. Вчера в трактире на Серпухова. Я рядом был, все слышал. Говорил, что, мол, с хорошим наваром ушли. Мол, побольше бы таких дел. И при этом прямо-таки сорил деньгами, – Григорий завистливо присвистнул, но, вспомнив, с кем разговаривает, тут же осекся. Взгляд у Сверчинского был на редкость суровым. – Я этого Паленого еще пацаном знал. В соседнем доме они жили. А в группировке Рекрута он, видать, недавно. Потому как никогда раньше я от него подобных историй не слыхивал.
Глаза Кондрата Сергеевича азартно заблестели, но видеть этого в темноте Григорий никак не мог. Чекист щелчком отбросил окурок.
– Так ты, значит, часто видишь этого Паленого? – поинтересовался он.
– Да уж частенько, – усмехнулся Григорий. – Он в «Метелице» на Серпухова любит бывать, я же сказал вам уже. Аккурат каждый вечер туда и является. В крайнем случае, через день. Зазноба у него там. А я, знаете ли, тоже, Кондрат Сергеевич, нет-нет, да и наведаюсь в «Метелицу». Там винишко шибко хорошее. И недорогое. Кабы я с самого начала знал, что вас Паленый интересует, так нешто не сказал бы…
– Ладно-ладно, Григорий, – осадил словоохотливого информатора Сверчинский. – «Метелица», говоришь? Каждый вечер? Какой он из себя, этот Паленый? Опиши его.
– Ну, какой… – смешался Григорий, мусоля во рту давно уже потухшую папиросу. – Даже не знаю, как и сказать вам, Кондрат Сергеевич… Обычный он. Ну, как все, значит. Высокий, стройный, с темными волосами. Пальтишко он носит серенькое. Ну, и этот, картуз. Хотя жиганы-то они почти все в таких картузах ходят… А вспомнил! Глаза у него… Как бы это сказать? Большие такие, навыкате. Зеленого цвета. Как у кошки прямь, – Боярышников усмехнулся. – А больше ничего и сказать особливо не могу, Кондрат Сергеевич.
– Хорошо, – Сверчинский уже принял решение. – Я завтра вечером буду у этой «Метелицы». Выйдешь часов в десять, перейдешь на противоположную сторону. Я подойду к тебе сам. Скажешь, там Паленый или нет. А потом вместе с тобой и подождем, когда он выйдет. Покажешь его нам.
– Нам? – настороженно переспросил Григорий.
– Ну, я, скорее всего, не один буду.
Глаза Григория от испуга округлились еще больше.
– Стрелять будете, Кондрат Сергеевич?
– Если придется, будем.
– А ежели кто дознается, что я с вами был? Ну, увидят там или еще чего?
–