сумки – испорченную осанку, а увольнение с работы сулит конец карьеры, потому что ты еще вроде не вышла в тираж, но и для новых горизонтов поздновато. По крайней мере так считают многие работодатели. Поэтому после тридцати лет в глазах женщин появляется какой-то страх – как у загнанной лошади, которая понимает, что вот-вот время истечет, а она плетется где-то в хвосте. И от того, что наездник ее стегает и кричит, она лишь хуже соображает и делает непростительные ошибки.
Марина подошла к зеркалу и провела рукой по темным волосам. У ее подруг уже стали появляться седые волосы, и они одна за другой превращались в блондинок или брюнеток. Ей пока везло. Но сколько продлится ее затянувшаяся молодость, она не знала. Она приблизила лицо к зеркалу и провела пальцем по морщинке, залегшей между бровями. Последний год она часто хмурилась, отбирая у себя красоту. Если не присматриваться, то она была еще вполне молодой и привлекательной женщиной. Правда, жизнь с Костей сильно измотала ее, что, конечно же, отразилось на внешности.
Вздохнув, Марина вернулась к столу и наколола на вилку крупную золотистую рыбку, с которой капало масло. Положив ее на кусок хлеба, откусила и принялась жевать. Как ни странно, аппетит не заставил себя долго ждать. Уже через пять минут Марина с удовольствием ела сыр, хрустела огурчиками и ловила на тарелке скользкие грибочки с луком.
Покончив с соленым, она отрезала щедрый кусок шоколадного торта и открыла шампанское. С детства больше всего Марина любила в тортах крем. И сейчас ей не хотелось отказывать себе ни в чем. Отбросив нижний корж, она принялась ковырять вилкой верхушку с кремом.
За все время совместной жизни с Костей она ни разу не чувствовала себя ребенком. Он никогда ее не баловал. Напротив, он был настолько инфантилен и безответственен, что все обязанности легли на хрупкие плечи Марины. Она вела хозяйство, оплачивала счета, готовила и убирала. Костя всего пару раз давал в семейный бюджет какие-то деньги. Все, что он зарабатывал, проходило мимо Марины. Он обещал, что, когда разбогатеет, купит ей шубу и машину, потому что она его «любимая девочка». Но время шло, и Марина перестала верить в эти сказки. Он никогда ничего не дарил ей, потому что дарить цветы он считал варварством, украшения – безвкусицей, сладости – пошлостью. Так они и жили.
Глотнув шампанского, Марина приблизилась к холсту и сдернула с него ткань.
– Ну конечно! – воскликнула она, всплеснув руками. – Кто бы сомневался!
На холсте красовался набросок обнаженной натурщицы: темное каре, пухлые губы, большая грудь и аппетитные бедра. Взгляд Марины тут же упал на смятую постель. На полу, рядом с кроватью, стояли два бокала с недопитым вином. Закрыв лицо руками, как будто кто-то мог увидеть ее слезы, Марина всхлипнула. Затем устало приблизилась к кровати и несколько минут стояла, глядя куда-то в пустоту. Очнувшись после довольно продолжительной паузы, она принялась с остервенением срывать наволочки с подушек. Наконец, забросив постельное белье в стиральную машину, она наполнила