не была красива той правильной красотой, какой славилась ее сестра, и не обладала столь яркой внешностью, как Элизабет Грэй. Однако лицо ее светилось тем внутренним светом, который отличает живую, сильную душу. К тому же она была и прехорошенькая.
Пятнадцать лет… Анна Невиль была высокой, пожалуй, излишне высокой для своего возраста. Под платьем из тонкой шерсти проступала худенькая фигура – свидетельство юности и подвижности, а отнюдь не слабого здоровья. У девушки были длинные ноги, узкие бедра, округлая маленькая грудь. Худышка – если бы глаз не очаровывала плавная соразмерность всех линий. Круглое, как у подростка, лицо, чуть вздернутый капризный носик, рот несколько великоватый, но пухлый и свежий, как у ребенка. Очарованию девушки не вредили даже легкие веснушки. А глаза… Когда-то они казались Ричарду блеклыми. Однако сейчас он видел удивительно красивые, редкостного ярко-зеленого цвета очи, сияющие, как орошенные чистой утренней росой листья, в оправе удлиненного миндалевидного разреза…
Анна была похожа на Уорвика. Ее изогнутые, подобно крыльям сокола, брови и высокий чистый лоб подчеркивали это сходство. Капюшон глухого платья девушки был откинут, и Ричард мог любоваться ее пышными волосами густого темно-каштанового отлива.
Хотя он разглядывал ее довольно бесцеремонно, Анна не смутилась и, продолжая гладить котенка, вопреки этикету заговорила первой:
– Его светлость герцог Глостер не нуждается в рекомендациях. Его горб и кривые плечи выразительнее всяких эмблем и девизов выдают в нем Йорка-младшего.
Ричард развел руками:
– Увы, достойная девица. Природа не столь благосклонна ко мне, как к вам. Я таков со дня рождения, и бремя, которое Господь возложил мне на спину, всегда со мной. Однако вы, клянусь вечным спасением, изменились ut flos in septis secretus nositur hortis[29].
Он склонился в поклоне. Губы Анны чуть дрогнули. «Она, пожалуй, тщеславна и падка на лесть», – решил Ричард и тут же рассыпался в цветистых комплиментах. Но вскоре умолк, заметив, что Анна не слушает его. Опустившись на каменную скамью, она играла с котенком.
Какое-то время девушка будто не замечала его, но затем откинула упавшую на лоб прядь волос и обернула лицо к герцогу.
– Что же вы замолчали?
– Вы ведь не слушаете. Это животное занимает вас больше, чем злополучный калека.
Анна встала.
– Я согласилась выслушать вас, милорд, не для того, чтобы убедиться, что вы достойны занять кафедру риторики в Оксфорде. К чему столь пышное красноречие? Вы ведь преодолели столько миль вовсе не за тем, чтобы обольстить меня.
– Вы так полагаете? – усмехнулся Глостер.
– Да. Не будь я дочерью Делателя Королей, я бы ни за что не удостоилась внимания герцога Глостерского. Вы хотите говорить со мной об отце?
«Она неглупа», – с досадой подумал Ричард, вслух же сказал:
– Прекрасная леди, вы заблуждаетесь. Я прибыл сюда отнюдь не ради Ричарда Невиля, и я действительно намерен очаровать вас.
Анна расхохоталась:
– Боюсь, милорд, ваше красноречие будет истрачено