и делам.
Проще – взять и разбиться, осколками в лет?
Отзовись, я тебя вызываю:
«Алле!»,
Отдирая заклейку зимы от окна,
Пусть его открывает нам настежь весна,
Пусть по полу ползет застаревший угар,
Отзовись, нам с тобою не нужен пожар…
В телефоне гудок долгий-долгий дрожит.
Вот такая простая и сложная жизнь…
Я помню дорогу…
А***
Я помню дорогу и бег электрички,
и на полпути проплывающий Клин,
как к сердцу отмычка
слепая привычка
из всех поездов видеть только один.
Я все сохраняю в глубинах сознанья,
и горечь потери и тленье огня —
за исповедь сердца, вокзальные зданья,
приблизьтесь ко мне и простите меня!
А если я сам недождался, уехал,
вскочил на подножку на поезд другой —
то память о вас мне совсем не помеха,
она мне поможет сквитаться с судьбой.
Летит электричка. К тебе ль? От незнанья,
что может быть, вовсе бегу от себя,
я просто связной ваш, вокзальные зданья,
все еду и еду,
дорогу любя.
Зайди ко мне, мой милый друг…
Марине***
Зайди ко мне, мой милый друг,
Со мною выпить чашку чаю,
В твоих глазах, в пожатье рук
Я перемен не замечаю.
Пусть нас с тобою разнесла
Судьба по странам и границам,
Улыбка прежнего тепла
Опять горит на наших лицах.
Мы просидим до темноты,
И в ней, полуночным Арбатом,
Я провожу тебя, и ты
Забудешь время, как когда-то,
Но потому, что поздний час,
Опять расстаться надо, чтобы
Мог по домам доставить нас
Последний рейсовый автобус…
22 сентября
Отполыхали сполохи заката,
и желтизной залили фонари
пародию вечернего Арбата
на маленький монмартровский Париж.
В подлунном мире барды тянут песни,
и бесконечный ряд карикатур
не прикрывает обнаженность пресной
губастости рисованных натур.
И нам вослед печально глянет лошадь-
заложница коммерческих идей,
пойдем скорее,
вырвемся на площадь
от ресторанов,
лавочек,
людей,
давай – пешком до самой,
до заставы,
и над рекой, прижав тебя к себе,
стихи читаю вовсе не для славы,
а как собачьей верности обет.
И мне приятно чувствовать в забвенье
как сердце бьется сердцу в унисон,
ты – город мой, а я – отображенье,
и дай мне, Боже, быть таким как он.
Когда сказать мне слов земных не хватит,
морзянкой окон песню допою,
но причащу к вечерней благодати
внимательную спутницу свою.
Мы