на всенародный суд. Город цвел талантами, но граждане были уверены, что только один способен выполнить задачу, – старый художник по имени … допустим, Флегонт, то есть «пылающий»… Но сам он чувствовал в душе некоторый страх: он знал силу своего ученика. Его назовем – допустим, Хрисанф, то есть «златоцветный». Глашатаи еще кричали на перекрестках и рынках, а старик уже шел к городским воротам. Он шел искать по миру высшую красоту, запечатленную в женском образе.
– Холст не вешают на площади, – заметила Юджина. Младшие сестры тактично промолчали.
Я продолжил.
– Но сначала учитель зашел проститься с учеником. Они сели перед хижиной в тени виноградных лоз. Хрисанф позвал свою молодую жену. Назовем ее Агния, то есть «светлая». Она принесла им вино, сыр и виноград.
– В самом деле, – сказала Герти, – это правильно. Подождите. – Встала и ушла. Принесла миску с изюмом и цукатами.
– Художники заговорили разом. Один спросил: «Куда ты идешь?», другой: «Почему ты еще дома?»
И оба удивились. «Как куда? – переспросил учитель. – Я иду искать высшую красоту!» – «А я уж нашел ее», – сказал ученик. Сердце старика горячо забилось. «Где?» – осторожно выдохнул он, не надеясь получить правдивого ответа. «Вот она», – улыбнулся Хрисанф, переведя взгляд на Агнию. Старик закрыл и открыл глаза. Но заговорило в нем чувство учителя: «Счастлив тот, кого обнимают эти загорелые руки, кому улыбаются эти румяные уста. Но, подумай, та ли это красота, которая должна повергнуть пред собою мир?» – «Да, именно та самая», – уверенно сказал Хрисанф, и старика на минуту взяло сомнение: не обманул ли его опытный взгляд мастера, не просмотрел ли он чего в этой молоденькой женщине? Легенда, как ни странно, не говорит, что же видел старый художник. Сказано только: обыкновенная, как всякая другая. В груди учителя забился ликующий смех будущей верной победы, но лицо оставалось серьезным. Он встал и сказал, пряча лукавство: «Радуйся, ты так близко нашел то, что мне предстоит искать так далеко и долго». И ушел.
Он искал в храмах и на базарах, в рыбачьих хижинах и на виллах богачей, но нигде не находил той, в кого мать-природа вложила лучшую свою красоту. Конечно, он встречал красавиц. Раз или два даже замирал в колебании: «Может быть, она?» Но высшая красота несомненна, как рассвет. Если «может быть» – значит не она. Когда в горе и радости, под дождем и солнцем прокатился год, на площади, скрытая алой тканью, суду горожан предстала только одна картина.
Я договорил, понижая голос, и выразительно замолчал. Повисла пауза, как раз такая, как надо.
– Картина ученика? – подхватила Герти. – Значит, старик не нашел лучшую красоту? Смысл легенды в том, что ее нет?
– Не нашел… – преувеличенно серьезно отозвался я. – Он же не был в вашем доме.
Сестры встрепенулись и заулыбались. Мы посмотрели на Марту.
– Красивый комплимент, – постановила Юджина и пристукнула чашкой, как печатью. – Это у вас замечательно вышло. Приятно. Спасибо. А чем кончилось на самом деле?
– Когда