безлюбья? Разве живет тот, кто никого не любит и кому любить некого? Не живет он, только вид делает. Атмосфера безлюбья – это кладбище человеческих душ. Ведь если нет любви – зачем душа? Ни за чем. Незачем, то есть. Не нужна.
Герои «Вишневого сада» – люди без души. Да-да… Они душой ни на что не откликаются, потому что играют все время. У нас ведь, как кто про Чехова вспомнит, сразу все вокруг начинают трындеть про духовность, да про духовность. Забавно… А Антон Палыч, между прочим, обозначил жанр «Сада» – «комедия». Комедия про духовность – это вообще может быть?
Да не просто комедия, а комедия дель арте, в которой действуют не живые люди, а маски: маска страдающей русской помещицы, маска ее брата, маска неудачника… По сути, только два живых персонажа в пьесе: Лопахин и Фирс. Один потому что – слишком деятелен, чтобы постоянно играть. Другой – слишком стар, чтобы продолжать игру.
…Я понимаю, сын, что тебе, наверное, скучно это все читать. Где ты и где Чехов? Но если ты все-таки дошел до этого места, ты можешь легко все, что про «Вишневый сад» написано – пропустить. Совсем скоро я расскажу тебе про встречу с той, с кого, собственно, и начался Чехов… Потому что «ОБЭЖ» какой-нибудь – он рождается просто так, ни с чего. А чтобы Чехов… Тут должна появиться женщина, которую хочется удивлять.
Зачем я фиксирую все эти мысли? Зачем я переписываю свою первую речь перед актерами? Гордыня? Стараюсь для потомков? Всяко может быть. И вообще, почему я должен перед кем-то отчитываться? Пишу, потому что нравится – и всё!
А если даже и для будущего стараюсь – так что? Разве нельзя? Ты, сынок, покажи мне режиссера, поэта, актера, писателя, художника – короче говоря, творца – кого бы вовсе не волновало, как его будут вспоминать. Эти творцы, даже самые бездарные, они ведь не просто так орут, они в будущее голосят, не могут без этого. Как жирафу не прожить без листочков, а волку – без мяса, так и они: умрут без этого крика, направленного в будущее. И если ты встретишь творца, которого не волнует, как его будут вспоминать потомки, – значит, перед тобой лжец, ты держись от него подальше.
Я так хотел, чтобы Лиза была на первой репетиции. Потому что я знал, что заведусь, буду эмоционален и смогу произвести впечатление чертовски талантливого человека.
Но Лиза, как водится, уехала на гастроли…
На первой репетиции я просто читал актерам цитаты. Потому что ключ к «Саду» в тех словах, которые говорят герои. Не в поступках, не в отношениях, а вот именно – в словах. Так нелепо, неискренне, позерски, наконец, просто глупо люди не разговаривают. Нам почему-то кажется, что в то время именно так и разговаривали, но «то время» – это начало ХХ века. Герои Льва Толстого, Горького, да и более раннего Островского так не говорят. Значит, Чехов специально придумывал героям противоестественную речь, – даже удивительно, как этого можно не замечать!
(Господи, сынок, как мне обидно, что ты не любишь читать пьесы! Каждый читатель пьесы как бы ставит ее в своей голове. Это ведь так интересно… Ну, да ладно.)
Итак,