и таким необыкновенно нежным и откровенным?
– Знаешь, – уже спокойно сказала я, – Наши отношения развиваются чересчур стремительно. Но мне это нравиться. Я тоже хочу, чтобы ты принадлежал только мне.
– Ты сомневаешься во мне?
– Ивлина, – произнесла я имя рабыни, занимавшее мои мысли, – Кто она, какое место в твоей жизни она занимает?
Марок улыбнулся, но как-то горько, нежно взял меня за руку и потянул за собой.
– Пойдем, ты получишь ответы на все твои вопросы.
Передо мной стояла девушка – еще не сформировавшийся подросток, которому от силы можно было дать лет четырнадцать, не больше. С синими, как у всех изибнисцев волосами и абсолютно голубыми глазами. Контраст был нереальным.
– Познакомься, Эва, это Ивлина – моя дочь.
В последнее время моя жизнь щедра на сюрпризы. Вот и сейчас не жизнь, а какая-то мелодрама ходячая. Девушка подняла на меня глаза и окинула меня презрительным взглядом, впрочем, не только меня, но и своего отца.
– Твоя новая игрушка? – раздался мелодичный голосок, реплика, судя по всему, была сказана в мой адрес.
– Ивлина! – загремел Марок.
– Я все равно сбегу! – закричала она и ринулась вон из дома. Марок дал команду двоим изибнисцам, которые ее поймали и вернули, и те устремились за ней.
– Твоя дочь – рабыня?
Марок скривился, словно от зубной боли и кивнул. А потом его будто прорвало, и он начал говорить, не умолкая:
– Это кошмар, для меня, для нее, для всей нашей семьи. Я был молодым и несдержанным, увлекся рабыней отца, та забеременела и родила. Обычно наше сословие не допускает подобного, но я был слишком молод и не думал о последствиях. Два года назад я выкупил собственную дочь у своего отца, она ненавидит меня, и я ее не виню. Ее мать сделала все, чтобы внушить ей, что она не просто рабыня, что может быть свободной и уважаемой, но год проходил за годом и ничего не менялось.
– Почему не освободишь ее?
– Я пытался, Совет запретил. По закону, если рождаются такие дети, они не могут быть свободными, пока не родиться законный наследник.
– Это какой-то бредовый закон! – воскликнула я, не выдержав.
Марок кивнул, выглядел он таким несчастным, что я, не раздумывая, что делаю, обняла его.
– Факт остается фактом, моя революционерка, – он улыбнулся, – Пока я не женюсь, не обзаведусь наследником, она не может быть свободной, а значит, будет меня ненавидеть.
Я тихо вздохнула, продолжая его обнимать и делать про себя выводы: да, что ни говори первая любовь пришла ко мне поздновато, но лучше поздно, чем никогда?
– Марок – сир…
Да, твою же мать! Ламинок! Чтоб тебя черти слопали! Или кто у вас там?
Естественно, мой любимый мужчина тут же расцепил объятья и обернулся к начальнику охраны.
– Марок – сир, – повторил Ламинок, – Приехала делегация из Совета. Они хотят видеть женщину.
Я