align="center">
«Я спешу по утрам к метро-по-литену…»
Я спешу по утрам к метро-по-литену,
забиваюсь с другими людьми в автобус.
Ускоренье придаст нам крутящийся глобус.
За окном замелькают дорожные сцены,
я хочу осознать алгоритмы замены,
торможу, скрежеща, ибо сам себе тормоз.
Кадры жизни пойдут, как при съёмке рапидом,
и предметы рассыплются вмиг на части.
Вряд ли важно, какой они стали масти,
вычленять не хочу я подвиды и виды…
Только вижу арену кровавой корриды,
где все судьбы в руках анонимной власти.
Я спускаюсь в метро, подхожу к вагону.
Вспышка бьёт по глазам отражением ада.
И уже ничего, ничего нам не надо.
Сверху смотрит на нас, сострадая, Мадонна:
видя наши тела, слыша вскрики и стоны,
в пропасть рушится с нами небосвода громада.
Жизнь абсурд – по Камю нас учили и Сартру.
Меня нет – я разъят на молекул цепочки,
а в ответ разбежится по траурным строчкам
весь мой мир: от цветущих фиалок Монмартра
до заношенной шапки из убитой ондатры,
продолжая свой бег в этом круге порочном,
пищевые цепочки пополняя собою.
Ну, а правда сатрапа и ложь правдолюбца
проливными дождями нам на головы льются…
Мы гордимся планетой своей голубою,
и, бродя по трущобам звериной тропою,
громко воем, завидев абрис лунного блюдца.
«Куст одинокий…»
Я твой пасынок, Родина, я твой пасынок.
Я парнасцами твоими не обласканный.
Куст одинокий,
импульс новеллы печальной.
Гнёт атмосферы,
и… покатился по свету.
Где же истоки,
где же твой след изначальный?
В пламени веры
жажда ответа,
которого нету.
Кончилась качка,
передохни, друг опальный.
Стихли бои
и не свистят больше пули.
Что же ты плачешь
пасынком родины дальней,
корни твои
сеткой венозной раздулись.
Щедрую почву
тело беззлобно отторгло,
а в поднебесье
птиц перелётная стая…
В круге порочном
ты наступаешь на горло
собственной песне…
…облако медленно тает.
«Порою сумеречной, росной …»
Порою сумеречной, росной —
природой русской заарканен —
я выхожу на берег плеса,
посеребренного в тумане.
Передо мной разверзлась вечность.
Окутан дымкой серебристой,
меня в лицо целует вечер,
такой пронзительный и чистый.
Здесь обозначена примета
дробящих воздух междометий.
На стыке музыки и света,
на рубеже тысячелетий.
У поэта вышла книга
Июль, жара, средина лета…
В аллеях парков городских
бомжи