сидит, так и ты должен бдеть, а вдруг – понадобишься! Даже если делать вообще нечего, все равно брюками пол подметаешь.
А каждое утро, без пятнадцати девять, не позже, но можно и раньше, – снова в мясорубку. Мужики в главном, сером здании, на одном энтузиазме держатся, и завидуют, наблюдая из окон, как из «белого дома» народ, сразу после шести вечера, тоненькими ручейками журчит в сторону города или цэковского буфета. Вечерами течение такого ручейка не то, что по утрам – смотреть не на что. В раннюю пору – размашистым бодрым шагом, неся в руках пиджаки, если летом, широко и уверенно движется толпа, так что сверху представляется, будто плывет большое розово-голубое марево. За несколько метров пиджаки дружно надеваются, волна разбивается о порог, новая немедленно набегает ей вслед. И так все пятнадцать минут до начала рабочего дня. Ровно в девять – сколько не выглядывай в окно: ни одного человечка, только стук слышится каблучков какой-нибудь припоздавшей секретарши – проспала, или транспорт подвел.
Что-то в этом есть оптимистичное, когда ощущаешь себя частицей единого организма, машины, все детали которой работают четко, дружно, как часы. И не какого-то там периферийного, второразрядного, а самого главного и властного в республике! Недаром на каждом собрании и совещании постоянно твердят: в аппарат ЦК отбирают лучших из лучших, самых достойных и подготовленных, трижды проверенных и просвеченных насквозь, до десятого колена включительно! Напоминают не для красного словца, а чтобы чувствовали колоссальную ответственность за свою работу и поведение в быту, за престиж организации, которую доверено представлять, и чтобы никогда не забывали о высокой чести, оказанной им партией.
Как могли, оправдывали высокое доверие, справедливо считая, что им повезло в жизни. С Иваном Бабенко часто на досуге рассуждали, как все чудесным образом совпало. Интересная, престижная работа, хорошая зарплата, какие-никакие льготы связи, и коллектив подобрался что надо! У других – одна из перечисленных составляющих в наличии – уже праздник, жуткое везение. А у них с Иваном – надо же – все совпало и сошлось счастливо!
Примерно так когда-то думал и чувствовал Валентин Дидух, «Дед», как его называли в аппарате ЦК, только с тех пор много воды утекло. И сейчас, почти бегом спускаясь по черной лестнице, желал только одного: чтобы не встретиться в лифте со своим другом и сослуживцем Иваном Бабенко, с которым они сидели в одном кабинете и так любили когда-то ходить вместе на службу. И хотя через час они обязательно сядут друг против друга на четвертом этаже «белого» здания ЦК, но пусть это произойдет через час. А лучшее время до начала работы, сегодня, по крайней мере, Валентин проведет один, без Ивана.
Нет, не ссорились, не скандалили, тем более, не интриговали, иногда все еще закрывались на обеденный блиц и занимали друг другу очередь в лавке на хозяйственном дворе, где инструктор имел право за свои кровные два раза в неделю купить кусок свинины чуть дешевле, чем в обычном магазине. То есть, внешне