– квартирной и продуктовой, как их называли в ЦК.
– Погоди немного, пусть устаканится, они сами тебя позовут. Только квоты утрясти осталось, а то они много запросили. За количество же не беспокойся – там нам с головой хватит…
Как и все, что говорил Валентин, сбылось и совсем скоро, но Наталье понадобилось немало времени и сил, чтобы врасти в систему. А того, что она получала по квоте Валентина, ей хватало на себя и ближайших родственников. Но теперь хотелось уже большего. Валентин как-то под настроение процитировал слова Маркса. Вроде того, что каждая удовлетворенная потребность рождает новую. На практике она убедилась: правильная мысль, из жизни.
Еще круче облом получился с хоздвором, причем, не по ее вине. На специально отведенном месте, во дворе, как раз напротив Госбанка, продавалось молоко на разлив, овощи, фасованная свинина. Если честно, то кроме этой самой свинины и брать нечего: молоко кипятить надо, быстро скисало, а овощи в обычном магазине куда лучше можно выбрать. Свинина же – так себе, но если представить в страшном сне, что надо идти на улицу и стоять в мясном, куда люди за костями в шесть утра очередь занимают, эта раем покажется. Тем более, что фасуется она для инструкторов, опять же. Нужным и своим людям, как это принято, рубщик мог постараться килограммов пять отборной свининки качнуть.
Рубщиком на хоздворе служил молодой розовощекий, в самом соку парень. Наблюдать его работу – одно удовольствие, быстро, споро, красиво мелькали сильные молодые руки, продавалось весело, с шуткой-прибауткой. Как-то она специально зашла попозже он уже заканчивал работу. Сели, покурили, познакомились. Оказалось, служил в Афгане, семья, дети малые, на двух работах, а здесь – так, приработок, три раза в неделю. Да и квартиру пообещали, из-за чего многие в ЦК высиживали. Сейчас же – на Оболони, в однокомнатной – хоть вешайся. Что-то она почувствовала тогда, чтобы не пойти дальше, в смысле мяса. Может, насторожило, что он и не думал бить клинья, вежливо и достойно себя вел. Как бы то ни было, но для первого раза приемлемо, расстались друзьями. А дня через два он ей позвонил, какой-то друг уезжал в Евпаторию, нужны билеты.
– Это мы запросто, – весело пропела она в трубку, – мясом отдашь! Разговор как разговор, обычно в таких случаях отвечали что-то вроде – отработаю, или еще круче: отдам натурой – такой у них жаргон здесь. Но Валерий этот замолчал, слышно было не только как сопел в трубку, но и как натужно скрипели его мозги.
– Я лучше – в кассе, не надо. Спасибо… Я думал, может хоть ты… – и бросил трубку, прежде чем она сообразила, что в этой круговерти немного перегнула, перестаралась, следовало все же тактичнее быть.
Конечно, Валентина по таким пустякам и беспокоить не стоило. Она осторожно поделилась с Милкой, с которой вроде бы сдружилась за последнее время. Та сказала:
– Знаешь мой принцип: на работе никаких друзей, никаких врагов. И поменьше просьб, чтоб не зависеть ни от кого. На голову сядут – опомниться не успеешь. Что мне положено –