для всяких посягательств на их самодержавность, ибо всякий входящий пришёл снизу. Но испытав на себе чудодейственное влияние достижений современной химии на здоровье, молодость и красоту, они охотно становились подданными. Самодержавие, как не крути, не чуждо законов физиологии, подчиняясь им беспрекословно. Москва пала к ногам вездесущего энергичного Бегункова, вооружённого, к тому же, таким неотразимым оружием. Москвички ахали и умилялись, москвичи вздыхали и делились властью, выуживая из кошельков и портмоне знаки этой самой власти.
Вслед за Москвой пали и остальные провинциальные города и городишки, присягнув в верности новому императору. Независимость провинции и её самобытность, скорее блеф и надуманность местных царьков. Стоит Москве вместо аханья заохать, и все подхватывают и начинают охать, гордо заявляя о местном колорите оханья. Москва водрузила корону на голову Бегункова и все самые отдалённые глубинки признали: наш царь и, преданно вытягивая шеи, старались не отставать от «столичных».
Теперь Алексей летал над страной, не сообразуясь с командировками и тем «куда Родина пошлёт» – он был свободен: Как, этот городишко ещё не ведает о моём креме «Вечноймолодости»? Нехорошо! И вот уже комфортное кресло бизнес-класса заменяло ему трон, унося в непокорный городишко.
Власть теперь его была настолько неограниченной, что двери лучших апартаментов самых богатых гостиниц услужливо распахивались перед ним. А если он пожелал, то и губернаторские покои не смели отказать ему. (Всякий благовоспитанный губернатор или мэр имел супругу, не лишённую женских слабостей и предпочтений). Бегунков раздобрел. Выправка, доставшаяся ему от военного училища, не растерялась, но обрела особую значимость и стать, когда любой гражданский костюм превращается в мундир, где вместо эполет и золотого шитья – всякие дорогостоящие и высокохудожественные штучки, будь то бриллиантовые запонки, швейцарские часы из ограниченной коллекции и прочее и прочее и прочее – всего лишь необходимое дополнение к изящному крою «на заказ», где каждая линия что-то скрывает или же выгодно выставляет напоказ. В таком костюме убогое ничтожество превращается в благородного господина, чьё внутреннее наполнение, если угодно, зависит от окружения (закон голого короля). Кстати, Алексей Бегунков обзавёлся собственной королевой. Им стала массажистка, прозябавшая в третьеразрядном салоне красоты. По закону всех сказок – они поженились. Свадьбу сыграли с размахом. Присутствовал сам Фабри́с Карерве́. Он напутствовал молодых святыми словами:
– Втюхивайте, втюхивайте, и снова втюхивайте!
Обольщённые молодые поцеловались и поехали туром по Европе. Ах, Карерве́, ах, Фабри́с проказник, лишь в конце тура до них снизошло откровение, о чём говорил искушённый плотской любовью француз. Это произошло после пробуждения в будуаре одного из замков, где согласно преданиям почивала королевская чета. Молодожёны, позавтракав