и убедился в правоте Наталии. Луи Эрсан и Дезире Клари и впрямь жили в одни годы (1777—1860).
На другой день с утра автомобиль с певицей и переводчиком подкатил к офису.
…Актовый зал был набит битком. Наталия Орера пела явно вживую – и под фонограмму музыки, и аккомпанируя себе на рояле. Она исполнила пресловутую песню к титрам из «Дикого ангела», неаполитанские романсы на итальянском языке, специально для французского гостя арии из оперы «Кармен» на языке оригинала, то есть по-французски. В угоду публике спела с довольно милым акцентом несколько блатных русских песен. Зал аж ревел от восторга. Затем с кратким словом выступил французский компаньон:
– Ребята! Имейте совесть! Ей же ещё вечером на концерте «ишачить»! Если кто-нибудь хочет выразить переполнившие вас чувства материально, то соберите и передайте мне. Всё пойдёт прекрасной Наталии. К моим рукам не прилипнет ни рубля!
Затем состоялся роскошный банкет. Героиня корпоратива сидела между французским и русским (хоть и эстонским) компаньонами. Жак беседовал с ней аж на испанском языке. Орейро восхитилась:
– Вы говорите по-испански и по-русски, словно это Ваши родные языки!
– Частично так и есть. Моя бабушка бежала от Франко в гражданскую войну в Испании. Вышла замуж за виконта Эрсана и родила моего папу, который женился на моей маме – русской (хотя и полуеврейской) библиотекарше, чьи бабушка и дедушка иммигрировали во Францию тоже в результате гражданской войны, но уже в России.
Тем временем сидящий рядом с певицей компаньон француза Айно переговаривался по-эстонски с Урмасом.
Наконец, настало время отъезда. Певица попросила сделать ей на память снимок её, Эрсана и двух эстонцев. Затем выяснила, на каком языке трепались её соседи по столу, после чего воскликнула:
– Да срастует франко-эстоно-аргентински дрюжба!
Француз вручил гостье конверт с заранее оговоренными десятью тысячами долларов и полиэтиленовый пакет доверху набитый русскими рублями. Последующий подсчёт показал сумму около 15 тысяч долларов по курсу.
Жак лично проводил Наталию до автомобиля. Затем снял с пальца дорогущий перстень с голубым камнем и вензелем.
– Наталия, милая! Прими в знак восхищения этот скромный подарок.
– Скромность украшает, – проговорила певица, надевая перстень на палец. – А Ваша скромность, месье Эрсан, украсила меня.
– Можно на «ты».
– Меня – тоже. Судя по вензелю «ЖЭ», перстень ранее принадлежал карикатуристу Жану Эффелю?
– Он ранее принадлежал Вашему, … то есть твоему поклоннику Жаку Эрсану!
– А этот камень – сапфир?
– Хризопраз.
– Позволь осуществить самый выгодный обмен в моей жизни – хризопраз в обмен на… страз!
С этими словами Наталия Орера сняла дешёвое кольцо, замаскированное под дорогое и вручила французу. Жак в волнении воскликнул:
– Для меня не важна реальная стоимость этого подарка.