была определиться с постоем лошадей. Обеспечить их фуражом, указать место под стойло, напоить живое госимущество.
Дав команды, я убедился, что ездовые все поняли правильно. Они, мужики спорые. Сноровистые. Лучше к ним не лезть с советами. Сами все смекнут, и все устроят как надо. Мужицкая хватка, одним словом.
Пока разбирался с лошадьми, полевая кухня уже раскочегарила походную печь. Надо было поскорее утолить голод боевых товарищей.
Как бы ни устали бойцы и тяжело им не было, а без шутки-прибаутки никак было нельзя. Слышу, громкий смех у сарая. Подхожу.
Заряжающему Коляну Молеву в ствол ППШ вставили стебелек сухостоя и закрепили на нём пойманную бабочку. Весь взвод покатывался со смеху. Бойцы показывали на нее и кричали
– Моль! Моль! Смотрите братцы, моль у Молева! Немчура, берегись Молева! Особо, когда из ППШ шмалять будет! – шум и хохот стоял невообразимый.
Смешно и прикольно было всем, кроме Коляна. Я-то понимал, что он тут присутствует всего лишь опосредовано. Просто людям надо было, каким либо образом адреналин сбросить, потому что близкое ощущение смерти отошло на второй план. Можно сказать, было отложено и перенесено на завтра.
А в другом углу двора, были развлечения по жесткому. Бойцы разыгрывали «ромашку». Проигравшие, получали под загривок приличного «леща». Хилые и тщедушные, летели носом прямёхонько в пыльную колею. Под различные шутки и прибаутки, естественно.
Провинившиеся на марше нарядники чистили картошку у белоснежной стенки флигеля. Все четверо мирно переговаривались между собой, не обращая внимания на всеобщий гвалт. Но, вот, рядовой Ибрагимов привстал, чтобы дотянуться до плавающей в воде картошки, а когда попытался сесть, чурбачок уже убрали. Ну и полетел, конечно, вверх тормашками.
Дальше он безуспешно гонял виновника проказы пару кругов по двору. Обменявшись затрещинами, нарядники снова мирно уселись рядышком, продолжая чистить картофель.
От полевой кухни на все подворье распространялся потрясающе аппетитный запах перловой каши по-флотски.
Ротный балагур, сержант Сарафанов, приобняв таких же юморных шутников о чем-то договаривался с ними. Подойдя ко мне, детально изложил план посвящения в гвардейцы толмача-переводчика. Ну а что тут такого, пришлось соглашаться.
Между прочим, нам было по двадцать лет. А на привалах, за разными развесёлыми штучками-дрючками стояла очередь. Солдаты, несмотря на военно-полевые условия, о шутке никогда не забывали. И ценили её особо.
Пригласив Василька для общения с аборигенами, взвод поочерёдно вышел за территорию подворья для осмотра местности. Потолкавшись по луговине, люди вернулись к ограде.
Все были безумно голодными. Потрясающе аппетитный запах солдатской каши витал в воздухе.
Сарафанов подозвал переводчика и объяснил ему аксиому, что когда обед бывает готов, у кухонных баков случается настоящий аврал и штурм. Кто первый-тот сытый. А кто не прорвался к заветному походнику, извините, в следующий