наступил перелом, и она быстро увлекла толстяка на пустынную дорожку приморского сквера, поросшую с обеих сторон густым кустарником. В глубине сквера им преградил путь вынырнувший из зарослей молодой акации высокий мужчина. Мария отпрянула от Антона, и в тот же миг сильный удар по затылку замертво свалил пьяного Антона Валерьевича на землю.
– Готов! – сообщил Эдуард, склонившись над ним. – Черепок, видать, слабый, с одного раза треснул.
– Тащи в кусты, – по-змеиному прошипела Мария.
Метрах в десяти от пешеходной дорожки Эдуард остановился и вытер носовым платком обильно капающий со лба пот:
– Ну и тяжел, – свистящим шепотом посетовал он.
Мария Сергеевна молчком кинулась обыскивать жертву. Деньги, ключи от номера, паспорт и использованный авиабилет сунула в свою сумочку:
– Все, Эдик. Давай, дальше работай!
– Что? – напрочь забыв от волнения следующие действия, спросил Эдуард.
– А вот что! – зло сказала Мария, схватив увесистый камень, тот, который уже использовал ее супруг, и несколько раз ударила им по лицу Антона.
Эдуард вырвал у нее из рук каменюку и с остервенением стал довершать начатое…
– Хватит, остынь, – через минуту остановила его Мария. – Помоги-ка теперь мне.
Вдвоем они быстро раздели труп догола, подтащили к обрывистому берегу и столкнули в разбушевавшееся море. Потом туда же швырнули окровавленный камень.
– Ветер с берега. Даже если всплывет, к утру далеко утащит, – промолвил Эдуард.
– Пока найдут – рыбы съедят, – продолжая его мысли, сказала Маша…
Прихватив окровавленную одежду толстяка с собой, они, во избежание встреч со случайными прохожими, берегом моря пошли к оставленной Эдуардом в пустынном месте машине.
* * *
Остаток ночи Эдуард Николаевич не спал. Только забрезжил рассвет, он поднялся, с ненавистью поглядел на безмятежно спавшую Марию и торопливо оделся. На кухне, за чашкой крепкого кофе, задумался: «У кого я читал, что преступника тянет на место совершения преступления? Не помню. Весьма банально, но факт – меня тянет. Пойду на работу – надо в сквер заглянуть. Иначе сойду с ума…»
Из спальни послышался шорох. Эдуард застыл с поднятой чашкой в руке. Взглянул на часы: стрелки показывали начало седьмого.
«Не поднялась бы пока, стерва. Противно…»
Вдруг ему захотелось зареветь, нет, даже завыть. Он еле сдержался. Образовавшийся спазм сдавил горло, стало трудно дышать…
Мария Сергеевна вошла на кухню стремительно. Мгновенно поняв душевное состояние мужа, села напротив:
– Смотри, слизняк, я – баба, с меня спрос меньше. Ты убивал! Может, из ревности, откуда я знаю? А заодно и ограбил…
Эдуард бессильно простонал и скрежетнул зубами. Мария, сунув конфетку в рот, ушла в спальню. Он сидел не шелохнувшись около часа. Потом поднялся и пошел раньше времени в клинику.
Пройдя по скверику, Эдуард Николаевич тревоги не почувствовал.