в качестве жеста доброй воли, а наших зэка по другим зонам распихали. А весной пятьдесят четвертого половодье сильное было – мост снесло, комиссия из Москвы приезжала, долго работала, «пробный коммунизм» законсервировали, но охрана до сих пор стоит и вертолет туда по расписанию раз в неделю летает, а иногда и чаще. Такие дела. Да я вам вечером подробнее расскажу. Материалы кое-какие собрал.
Дорога сделала ещё один поворот – и открылись поля, справа от дороги ферма, село стоящее на небольшом взгорке, на берегу бывшей протоки.
– Поломошное, – заметно повеселел Роберт Исмаилович.
И тут со стороны «Пробного коммунизма» раздался низкий рёв – казалось, завибрировало всё пространство вокруг. Звук усиливался, будто нечто огромное, беспощадное, сметающее все на своем пути пыталось настигнуть нас. Виктор резко затормозил и высунулся из машины. Я открыл дверцу и тоже оглянулся назад. Над небольшой возвышенностью, господствующей над всем островком, поднимался небольшой столб пара, но звук шел не оттуда. Нечто двигалось следом за нами. Пораженный, я уставился на вершину чёрной горы и, поймав себя на этом, с большим трудом отвёл взгляд. И увидел совершенно белые от ужаса глаза Роберта Исмаиловича, он беззвучно открывал рот в неслышном крике.
– Ходу, ходу, ходууу… – наконец дошло до меня.
Резко дернув за руку, комсомолец семидесятых буквально втащил меня в узкий отсек «хаммера». Виктор прыгнул за руль, и внедорожник с места рванул вперёд. Как по мановению волшебной палочки, рёв стих.
– Уф, не стали нас догонять, – вытер пот со лба Исмаилыч.
– Что это было? – спросил Виктор, не отрываясь от руля.
– Активизация горообразовательных процессов. Возможно, на вершине Чёрной горки опять пробились термальные воды. У нас это бывает. Трясёт иногда. Микросейсмика, – наш ботаник был бледен, но спокоен.
– Вах! Если такой умный – зачем не в Академия наук? Если бы не поехали, догнали бы нас. Мокрый места не осталось бы, да, – Исмаилыч был бледен, губы всё ещё тряслись.
– А… бабьи сказки. В Поломошном вам и не то расскажут, – скептически улыбнулся Петро.
– Как «бабьи сказки»? Как «бабьи сказки»? А мои земляки – дядя Петавкан, Арсен и Слава? Они куда делись?
– Да пили они у Балашихи. А когда пропились, тихонько вышли к Оби и уплыли на проходящем теплоходе.
– Да-да… Конечно. И со мной не попрощались? И с Егорычем не попрощались? А ревело тогда ещё сильнее. А ещё с Юркой Малым случай, а бабка Евграфиха? Что ни говори, нечисто тут.
– В полицию обращались? – деловито спросил Виктор.
– Как же – участковый наш, ещё старый, Филипыч, копался, потом молодой этот. Который до нынешнего был. Из Шатохино приезжали и из краевой прокуратуры. Дела все закрыли. Нет трупа – нет дела. Оформили как без вести пропавших.
– Нам куда ехать, уважаемые? – вклинился я в разговор довольно грубо, но, признаться, устал за день.
– Верно, темнеет уже, на ночлег останавливаться где-то нужно, – прервал дискуссию мой напарник.
– Гостиница