с усилием разрезал. Женщина на скамейке для кучера, не смотря на усилившийся дождь, сидела неподвижно, с таким же отрешенным выражением на лице. Все это вкупе выглядело нелепо.
Пошагав дальше, направился к лотку булочника. Подойдя, встал под навесиком, дававшим защиту от дождя.
– Здравствуй, почтенный Петр, – поздоровался я с пекарем.
– Аааа, – мужчина разлепил глаза и прищурился, – это ты Кенион. Сделай милость, добей меня.
– Твоя глубоко уважаемая мною жена этого не одобрит.
– Ну да, наверное не одобрит. Хочешь пирог?
– Нет, не могу смотреть на еду, меня тошнит.
– И я не могу, чего думаешь, сижу тут с закрытыми глазами.
– Поздно вчера ушел, смотрел бой?
– Последнее что помню, как ты храпел, положив голову на стол, бой еще не начинался. Следующее воспоминание – я дома, в постели, одетый, но без сапог и хмурый взгляд жены. Говорит, тащила меня на себе. – Булочник грустно вздохнул. – Она сегодня не в духе.
– Да, женам с нами бывает тяжело.
– Бывает. Ходит хмуриться и молчит. И даже накричать на нее не могу, чтоб перестала, совесть не позволяет. И самочувствие.
Я сочувствующе кивнул, что вызвало очередной приступ головной боли. Со вздохом привалился плечом к стене напротив Петра и странная компания вновь оказалась в поле зрения.
– Видишь карету с другой стороны, красивую, запряженную черными конями? Давно стоит? Кто хозяева, не знаешь их?
– Ууаауу, – неопределенно начал Петр, – я замок на дверях лотка с трудом открыл, куда уж там по сторонам смотреть. Ну вчера их не было, это точно. Не знаю, когда они появились, может ночью приехали.
– Значит не торговцы, зачем им после ярмарки приезжать.
– Уууфф, – мужчина сжал руками голову, – не могу ни о чем думать, наверное нет. А тебе что?
Открылась дверь дома пекаря, и оттуда вышла его жена, неся поднос с горячей выпечкой. Многие торговцы селились на Рынковой улице, рядом со своими лотками, это было очень удобно. Длинная широкая улица, являлась самой старой в деревне, и со временем ее густо застроили.
Женщина вошла в лоток через калитку в задней стене и бухнула тяжелый поднос на прилавок. Ее звали Марта, и фигурой она была под стать мужу, такая же крупная и сильная.
– Здравствуй, господин Каранса, – сказал она суровым тоном, – явился поинтересоваться здоровьем моего мужа? Или скучно похмелятся самому.
– Дорогая, прекрати, – запротестовал Петр слабым голосом.
– Что вы госпожа, – я постарался обаятельно улыбнутся, но обаяния во мне этим утром не было ни на грош, – просто ходил за душистыми травами, и подошел поздороваться. Мне жаль, что так вышло вчера, нас иногда заносит.
– Вас заносит не иногда, а при каждом удобном поводе, старые пьянчуги.
– Вы суровы сегодня, Марта, суровы, но справедливы. Кстати, не знаете, что за карета вон там, кто на ней приехал?
– Та, красивая? Появились где то с полчаса назад, мужик, что сейчас ковыряется внутри,