ждал, что украденный мяч сам собой выскользнет из кармана злоумышленника и зловещей уликой покатится по темно-малиновой ковровой дорожке. Для инспектора Пайка кража мяча, которым убило мою маму, отнюдь не относилась к мелким проступкам; по меньшей мере это являлось уголовщиной. То, что мою несчастную маму убило мячом, кажется, вовсе не волновало инспектора Пайка; то, что по мячу ударил бедняга Оуэн Мини, представляло для нашего шефа полиции чуть больший интерес – но лишь постольку, поскольку давало Оуэну мотив для похищения пресловутого мяча. И потому вовсе не к закрытому маминому гробу был прикован пристальный взгляд шефа полиции; и к бывшему авиатору – командиру Виггину – инспектор Пайк тоже не проявлял особого внимания; да и легкое заикание потрясенного пастора Меррила не вызывало у него почти никакого интереса. Его сосредоточенный взгляд буравил затылок Оуэна Мини, пристроившегося на шаткой стопке из шести или семи «Сборников гимнов Плимутской колонии»; казалось, Оуэн с трудом удерживает равновесие на кипе молитвенников, словно взор инспектора грозил ее опрокинуть. Оуэн сидел настолько близко к нам, насколько возможно, и на том же месте, где и во время маминого венчания – позади семейства Истмэнов, а если точнее – за спиной дяди Альфреда. На этот раз Оуэн мог не бояться шуток Саймона насчет неуместности своего темно-синего костюма для воскресной школы – уменьшенной копии отцовского. Мрачный мистер Мини с окаменевшей спиной застыл рядом с сыном.
– «Иисус сказал: Я есмь воскресение и жизнь, – произнес преподобный Дадли Виггин. – Блаженны мертвые, умирающие в Господе».
– О Господи, милость Твоя не знает границ, – сказал преподобный Льюис Меррил. – Прими наши молитвы о рабе Твоей Табби и прими ее в обитель света и радости, в сонм Твоих святых.
В полумраке церкви Херда поблескивала лишь инвалидная коляска Лидии в проходе рядом со скамейкой бабушки. Харриет Уилрайт сидела одна. Мы с Дэном – на скамейке за ее спиной. За нами – Истмэны.
Преподобный капитан Виггин обратился к «Коринфянам»: «…и отрет Бог всякую слезу с очей…»[9] – после чего Дэн заплакал.
Викарий не упустил случая и здесь представить веру как битву и призвал на помощь Исаию: «Поглощена будет смерть победою». Теперь я услышал, что к Дэну присоединилась тетя Марта; однако эти двое все же не шли ни в какое сравнение с мистером Чикерингом, который начал плакать задолго до того, как оба проповедника приступили к чтению отрывков из Ветхого и Нового Заветов.
Пастор Меррил, заикаясь, дошел до строчек из Плача Иеремии: «Благ Господь к надеющимся на Него…»
Затем он напомнил нам двадцать третий псалом[10], как будто в Грейвсенде была хоть одна душа, которая не знала его наизусть: «Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться…» – и так далее. Когда мы дошли до того места, где говорится: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь