полными стаканами с пастисом, вяло здороваясь со знакомыми, чуть ли не засыпая на ходу и постоянно почёсываясь. Казалось, что их нещадно терзал какой-то сильный вид крапивницы. Потом они попадали со стульев. То есть сначала соскользнула на землю тётя Фын, и дядя Нам её поднял, усадив на плетёное кресло, а через некоторое время он сам начал потихоньку крениться вбок и вскоре рухнул на пол прямо с зажжённой сигаретой во рту. Фын хихикнула и вновь погрузилась в изучение своего мутного, клубящегося аперитива. Мы с Софи бросились поднимать дядю. Рене побежал за шофёром. Вот так и прогулялись. Хорошо хоть успели доесть наше мороженое. Зато в гараж под домом мы вернулись с помпой, шофёр поминутно нажимал на клаксон и все жильцы соседних домов так и повысыпали на балконы.
Но всё же, на мой взгляд, соседская «Ява» была круче, чем наш «Пежо». Тогда я только и мечтал о том, что когда вырасту, и в Сайгоне наступит мир, я сменю свой «вело» на «Яву», и буду гонять по ровным проспектам родного города, с их срезанными углами и красивыми видами, и по разбегающимся в разные стороны от них второстепенным улочкам без трупов и воронок от бомбоударов. Я вернулся в салон опиумокурильни и начал старательно начищать трубку, которой пользовался Ви. Это было одной из моих обязанностей. Соскоблив весь нагар, я вынес и отдал его бродяге, который лёжа скрючившись на противоположном тротуаре, дожидался этого ещё с ночи. Эти бедолаги, нищие наркоманы, подсевшие на зелье, не будучи в состоянии финансировать столь дорогостоящий порок, частенько проводили так целые сутки, распластавшись напротив опиумокурилен, выпрашивая «вторяк», то есть нагар с опиумных трубок.
Когда я вернулся в салон, место Ви уже было занято новым завсегдатаем, французом. Я подошёл, чтобы принять заказ. Не замечая меня, он не отрываясь глядел на дамочку, развалившуюся на подушках вместе со своим мужем на кушетке прямо напротив него. Перехватив её взгляд, он расстегнул ширинку, вытащил свой член и потряс им перед ней. Женщина в кокетливой шляпке, отбросив вуаль, обернулась к мужу и, удостоверившись, что тот мирно дрыхнет, одурманенный несколькими затяжками опиума, медленно, с вызовом отвечая на взгляд эксгибициониста, подняла вверх свои ноги, задрав юбку. Трусиков на ней не было. Они широко и похотливо оскалились друг на друга. Внезапно дверь распахнулась и через порог переступила неприятная компания – японский офицер, бритый наголо с самурайским мечом, катаной, на поясе, в сопровождении двух пехотинцев с винтовками, под дулами которых были насажены до блеска вычищенные, свежезаточенные штыки. Офицер медленно обвёл каждого из присутствующих бесстрастным, не выражающим абсолютно никаких эмоций взглядом. У меня было такое впечатление, что он вот-вот стремительным движением выхватит свой меч и начнёт срубать головы французских наркоманов как капусту с грядки. Но он ничего такого не сделал. На его узких губах заиграла пренебрежительная усмешка. Он медленно развернулся и, кивнув солдатам, вышел на улицу. Троица растворилась так же внезапно, как и появилась.
Я