в гостью мокрыми носами. Седьмой пес остался у дверей.
Уилл окликнул собак, чтобы их успокоить, но Китти в суматохе не запомнила их имена.
– Ты держишь их в доме? – удивилась она, когда натиск наконец ослабел.
Маргрейв ответил ледяным взглядом.
– А ты полагаешь, им следует находиться снаружи, на морозе, пока ты наслаждаешься комфортом?
Что ж, беседа не задалась с самого начала.
– Нет… Я… Просто в Непале ты держал их в вольерах.
Китти вздрогнула, когда кто-то из собак царапнул ее по руке когтями.
– Черчилл – не Непал, – проворчал Уилл и свистнул.
Шесть собак немедленно подбежали и уселись у его ног, радостно стуча по полу хвостами. Седьмого пса пришлось самому оттаскивать от гостьи. При этом рука Уилла случайно коснулась ее бедра – там, где заканчивался подол летней юбки.
Ноги Китти так замерзли, что она не почувствовала этого неожиданного прикосновения, но на ее воображение мороз не повлиял. Если уж на то пошло, здесь, в этом коттедже, наедине с Маргрейвом, оно работало в два раза сильнее, чем обычно.
– Ты замерзла, – вежливо заметил Уилл. – Оделась не по погоде.
Китти мгновенно вскипела от такой несправедливости:
– Вообще-то я идеально одета для погоды в Цюрихе, откуда вылетела, и в Лос-Анджелесе, куда направлялась и где уже должна была быть к этому моменту.
Две крохотные вертикальные морщинки залегли между его бровей.
– Тебе больше нечего надеть?
Китти плотнее запахнула одеяло, желая поскорее согреться у печки.
– Наш багаж выгрузят из самолета только завтра.
«Если он уцелел», – добавила она мысленно.
По ее телу пробежала дрожь. Ледяные глаза Уилла снова впились в гостью, словно иголки, затем он снял с себя свитер и протянул ей:
– Надень. Тепло моего тела быстрее тебя согреет. Оберни одеялом ноги, а я подыщу для тебя какие-нибудь носки. И оставайся возле печи.
Свитер пах именно тем одеколоном, который, как несколько минут назад представилось Китти, мог бы рекламировать Маргрейв. Воспользовавшись тем, что осталась в комнате одна, она вдохнула аромат Уилла и задержала дыхание. Ресницы дрогнули от боли, охватившей все ее существо.
Чувства к этому мужчине, которые, как казалось, умерли, вдруг снова вспыхнули. Китти уже начала было считать, что придумала себе воспоминания о нем. Но вот она чувствует запах Уилла наяву – теплый, пьянящий, именно такой, каким запомнился…
– Ребята в аэропорту, наверное, в страшной запарке, – проворчал Маргрейв, вернувшись в комнату.
Китти, уже надевшая свитер, сняла с себя одеяло, чтобы натянуть на ноги доходящие ей почти до колен носки. Благодаря им, а также свитеру Уилла, еще хранящему тепло его тела, и жару, исходящему от печки, она почти согрелась.
– Думаю, здесь такого раньше не видели. Наш лайнер размером больше, чем здание местного аэровокзала.
– Ну почему, тут и раньше такое случалось, учитывая,