дождалась, пока она выйдет, не вставая дотянулась до телевизора и снова врубила на полную громкость.
– Нет, я так больше не могу! Она специально! Алексей! – мать побежала жаловаться отцу.
Николаев решительно вошел в комнату. Валерка, не меняя позы, скосила глаза, настороженно следя за ним. Отец направился было к телевизору, потом вдруг взял стул и сел рядом с дочерью, скрестив руки на груди.
– Это какой ансамбль? – спросил он.
– Группа, – сквозь жвачку поправила Валерка.
– Что за группа?
– «Ария».
На экране размалеванные во все цвета радуги, уже далеко не юные мужики с растрепанными волосьями скакали по сцене, визжали и дергались в конвульсиях, будто совершая непристойный акт с болтающимися на животах гитарами.
Николаев усмехнулся.
– Нравится?
– Угу! – утвердительно кивнула Валерка, не отрываясь от экрана.
Между тем двое гитаристов подскочили друг к другу и, изогнувшись, прислонились спинами, радостно улыбаясь в зал.
Николаев начал раздражаться, засопел, ерзая на стуле, поглядывая на Валерку.
– Дебильство какое-то! – наконец не выдержал он. – Я не пойму – тебе это действительно нравится или придуриваешься?
– Мне нравится все, что не нравится вам, – спокойно ответила Валерка. – А что вас злит – так это я вообще тащусь!
– Что за выражение! – сорвался Николаев.
– Ха-а! – Валерка аж подскочила от удовольствия. – Я тащусь!
– Валерия!
Дрянная девчонка, кривляясь и пританцовывая, направилась в свою комнату, громко распевая:
В детском саде малыши
Накурились анаши —
Тащимся! Тащимся!
Тащимся! Тащимся!
Николаев бросился за ней, но Валерка юркнула к себе и подперла дверь креслом.
Историчка с допотопным пучком седых волос на затылке рассказывала о наступлении Антанты, водя указкой по стрелкам на карте. Валерка сидела за последним столом, развалившись, вытянув ноги. Ее соседка Лена, милая курносая девчонка с высокой кружевной стойкой на блузке, внимательно слушала – она шла на золотую медаль и до дурноты, до головных болей и бессонницы боялась грядущих экзаменов.
– Слышь, Авария, – прошептал с соседнего ряда Киселев, грубоватый парень со сросшимися на переносице бровями и оттого вечно хмурым лицом. – Правда, «Проходной двор» в МАДИ выступает?
Валерка кивнула.
– Во сколько?
– В семь.
– Ты пойдешь?
– Если черепа из дома выпустят.
Историчка глянула на них, но сделать замечание не решилась.
– Валер, – чуть слышно прошептала Лена, не поворачивая головы, – она на тебя смотрит…
– Ну и что? – громко спросила Валерка.
Лена испуганно сжалась.
– Необыкновенно хочется мороженого, – сказал Кирилл, рослый сосед Киселева. – К чему бы это вдруг?
– К смерти, – откликнулся с другого ряда Пухлый.
– А правда, сейчас бы граммчиков