Филиппины под испанским правлением приняли католицизм, Корея – протестантское христианство, Китай – марксизм, Япония – доктрину прогресса и модернизации. В XIX веке для Индии оплотом сопротивления этому стала индуистская традиция, находящаяся под огнем критики со стороны британской колониальной администрации и христианских миссионеров. Ненасильственный национализм Махатмы Ганди, хоть он и уходил корнями в индуистскую доктрину, воспринял идею религиозного плюрализма и светского государственного устройства Индии. Только в последние годы в Индии возник феномен религиозного фундаментализма, который, в свою очередь, стал невольным ответом на мусульманский фундаментализм, равно как и на деятельность христианских миссионеров. Но, хотя буддизм был силен в условиях контекста конкретной национальной культуры, например, в Шри-Ланке и на Тибете, его сложно было адаптировать под нужды массовых политических движений. Вне контекста исламской традиции бесполезно искать иной автохтонный символический источник идеологии, который мог бы напоить идеологию сопротивления в Азии или Африке.
В некотором роде слово «ислам» приобрело особую важность в результате молниеносного взлета религиозной мысли, начиная с первой половины XIX века. До этого на шкале традиционной теологии арабский термин «ислам» обладал второстепенной значимостью. Означая «подчинение [Богу]», понятие «ислам» успешно отображало тот минимум действий, которые вменялись в обязанность [мусульманскому] сообществу (в общем и целом, это исповедание веры[26], молитва, пост в месяц Рамадан, выплата милостыни[27] и совершение паломничества [хаджа] в Мекку). Куда более важную роль для религиозной идентичности играло понятие «вера» (Иман), означающее веру в Бога и во все, что было ниспослано через пророков (мир им), и все дебаты между теологами разворачивались вокруг того, как определить истинно верующего (му'мин). Однако термин «муслим» («мусульманин»), обозначающий «того, кто подчинился (Богу)», всегда обладал корпоративным и социальным смыслом, указывая на принадлежность к религиозной общине. Термин «ислам», тем самым, на практике стал связанным с политикой – как для находящихся вне исламской общины, так и для тех, кто принадлежит к ней и хочет отграничить своих от чужих.
Исторически для обозначения религии последователей Пророка Мухаммада[28] европейцы использовали термин «магометанство» – хотя сами мусульмане считают это название неприемлемым. Понятие «ислам» вошло в европейские языки в начале XIX века благодаря таким востоковедам, как Эдвард Лейн, служа явной аналогией с современной христианской концепцией религии; в этом смысле «ислам» был новоизобретенным европейским термином – таким же, как «индуизм» и «буддизм»[29]. Начало использования термина «ислам» немусульманскими учеными совпадает с ростом частоты его употребления в рамках религиозного дискурса теми, кого мы сегодня называем мусульманами.