мыслителя… Эдуард Саид был арабом, и его труды часто относятся к арабским проблемам. Но эти проблемы и предлагаемые им решения универсальны. Они подходят для всех, кого новые хозяева мира считают ненужными и лишними. Злые мудрецы, с которыми боролся Саид, в равной степени враждебны рабочему из Детройта и палестинскому феллаху, русскому ученому и французскому писателю… “Танки мысли” так же необходимы в войне, как и танки Т-84. В то время как в постсоветской России квалифицированные философы зачастую торгуют в ларьках, в Америке возникла огромная система think-tanks, где философы создают планы завтрашнего дня. Ведущий think-tank Америки, их ЦПШ – JINSA, The Jewish Institute of National Security Affairs, Еврейский институт по вопросам национальной безопасности… Сегодня “танки мысли” JINSA нацелены на арабов, газеты пишут об исламе с лихостью Вольтера, профессоры объясняют “арабский незрелый ум”, а члены JINSA командуют в оккупированном Ираке и Афганистане. Но завтра, как и вчера, JINSA может направить огонь на Россию…»[123].
Сильно сказано! Конечно, нужно сделать скидку на аудиторию газеты «Завтра». Но схожесть ассоциаций российских авторов из самых разных политических лагерей при оценке Саида знаменательна. Как и Крылов (писавший, к слову сказать, русские фэнтези под псевдонимом М.Ю. Харитонова), Шамир оказался поклонником жанра фэнтези, мешая в своем бойком, но путаном изложении «Ориентализма» классиков марксизма-сталинизма с Толкиеном. «Мудрый Ворон»-Саид венчает ряд идейных борцов с американским империализмом «рядом с Антонио Грамши, Че Геварой, Бодрияром, Александром Прохановым, Владимиром Сорокиным и Виктором Пелевиным»[124]. Как тут не вспомнить художественные экзерсисы Крылова à la Сорокин-Пелевин по адресу постмодернистов и его сарказм по поводу постсоветских интеллигентов, продающих свои умы в американские think-tanks. Поразительнее же всего, что «правые» и «левые», русские националисты и либералы, разделяют одни и те же вздорные представления об «Ориентализме». При чтении всей этой полемики меня не оставляло чувство глубокого абсурда, если не маразма, всего, опубликованного о Саиде на страницах отечественной прессы. Чтобы проверить себя, я перечитал «Ориентализм». И убедился – ничего такого, что ему приписывают в России, Саид не писал. По признанию одного из критиков, с Саидом «крайне затруднительно вести рациональный диалог. Он существует в каком-то своем, особом пространстве»[125]. Замечание исключительно верное. Оставаясь в позитивистской системе координат, скажем, советского марксизма, его просто невозможно понять. Эссенциализм российских критиков и релятивизм творца «Ориентализма» несовместимы.
В какой-то степени непонимание «Ориентализма» «правыми» и «левыми» в России вызывает в памяти споры, случившиеся за рубежом (в Соединенных Штатах, Западной Европе и на Ближнем Востоке) после выхода первого издания книги Саида. Интересно, что тогда больше всего хлопот автору доставили как раз ее «друзья», увидевшие в книге антизападный