Тайная жизнь Дилана Бладлесса. Маргарита Петрюкова

только завтра, и мы планируем, чем займемся вечером. Дуглас и Джей решают остаться в гостинице, а мы с Лейтоном, Майком и Энди идем гулять.

      Мы собирались осмотреть достопримечательности, но без гида обойти всё не представлялось возможным, и мы ограничились тем, что просто прогулялись по старому городу, зашли в ресторан поужинать и вернулись в гостиницу.

      Нас опять поселили по двое, и я, как обычно, живу с Лейтоном. Он открывает номер своим ключом, включает свет, я вхожу следом.

      – Лейтон, – говорю. – Мне кажется, вещи лежат не так, как мы их оставили.

      – Наверное, заходила горничная, – отвечает гитарист и идёт в душ.

      Заглядываю в мусорную корзину. Нет, это не горничная, иначе она опустошила бы её. Я точно помню, что вешал свои джинсы на спинку стула, а сейчас они лежат на кровати.

      – Дуг, – звоню тур-менеджеру. – А ты в наш номер не заходил?

      – Нет. А в чём дело? Что-то пропало?

      – Нет, я просто спросил. Спокойной ночи.

      Лейтон моется, а я залезаю в кровать, выключаю свет и натягиваю одеяло до подбородка. Ему всё равно, ему кажется, что ничего не произошло, но я точно помню, что вешал джинсы на спинку стула! Не буду больше поднимать эту тему, иначе он опять надо мной посмеётся.

      Через несколько минут дверь ванной открывается, выходит гитарист в одних трусах и шепчет в темноту:

      – Дил, ты спишь?

      Не отвечаю, слышу, что он тоже ложится и вскоре начинает храпеть, а я ещё долго лежу с закрытыми глазами, тщетно пытаясь заснуть.

      После чека мы сидим в гримёрке, коротая время до начала шоу, каждый со своим ноутбуком.

      Входит Дуглас.

      – Слишком большое количество гаджетов на квадратный метр, – бурчит он.

      – А чего ты такой мрачный? – спрашивает Энди.

      – Пришло письмо от лейбла.

      – Что пишут?

      – Кратко сказать или прочесть?

      – Скажи кратко.

      – Песни, которые мы подготовили для альбома слишком альтернативные, и их не возьмут на радио, где за ротацию платят по десять долларов, с которых лейбл получает процент. Посему, когда мы вернемся, нам надо будет их переделать.

      – Чёрта с два! – восклицаю я.

      – В противном случае, они отказываются издавать альбом, который не принесет им прибыли.