p>Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Волки и овцы
Мир наш жестоко устроен, довольно!
И коль вглядеться сквозь призму веков,
Овцы всегда жить хотели спокойно,
Но становились добычей волков.
И разделен мир на две половины,
Но кто есть, кто не легко разобрать.
Хитро укрывшись в овечьи личины,
Волки клыки не спешат обнажать.
Слабость овец, как приманка для зверя,
Ведь соблазнительна волчья мораль.
Жить, никому в этой жизни не веря,
Что б поедать было после не жаль.
Но в ежедневном кровавом сраженьи,
Злу не удасться добро победить,
Мы примеряем овечье смиренье,
Что б себе волчьет нутро заглушить.
И может миру прогнившему насквозь,
Лишь потому не приходит конец,
Что на чуть чуть в нем, но больше осталось,
Чем волков алчных, смиренных овец!
В электричке
Я ехал домой в электричке, набитой усталым народом,
Был самый час пик, и вагон, в тесноте горько пах табаком.
Леса Подмосковья сменялись, то голым безлюдным простором,
то крыши поселков неслись, во тьме за туманным окном.
Скучая читал я роман, и все не кончалась дорога,
и я отвлекаясь от книги, свой взгляд поднимал на людей.
Ведь могут поведать порою нам лица людские, так много,
храня на себя отпечатки забытых безвременно дней.
Среди хмурых лиц, у окна, две девушки будто сияли.
Наверно студентки, в толпе – они были солнечней всех.
Экзамены, сессия – громко, как птички они щебетали,
и так жизнерадостен был их звонкий, заливистый смех.
Я прошлое вспомнил, в котором не раз я подчас оступался,
в котором нередко я жизнью был прежде безжалостно бит.
Давно позабыл я с годами, когда я так звонко смеялся,
теперь серой массе подходит мой пасмурно-сумрачный вид.
Всем нам совершать суждено, в житейских скитаньях ошибки,
я с грустным прозреньем подумал, предвидя печальный исход.
Пусть девушек этих подольше, цветут и не гаснут улыбки,
и может счастливый билет у судьбы им украсть повезет.
«Ночь ласкова ко всем во тьме гуляющим…»
Ночь ласкова ко всем во тьме гуляющим,
Как девушка в убранстве из огней.
И веет, веет жаром остывающим,
В лицо мне от асфальтовых морей.
Чуть за полночь. И месяц убывающий,
Над крышами высокими блестит.
Иду – и ветер ночи освежающий,
Приятно мою кожу холодит.
С утра здесь снова чад машин
появится,
Но ночью эти улицы пусты.
И звезды, словно слезы с неба катятся,
Сияющими блестками в сады.
Березовый сок
Я помню как с мальчишками дворовыми,
весной, когда свод неба так высок.
Ходил я в лес тропами потаенными,
что б сцеживать с берез прозрачный сок.
И это было словно приключение,
под сенью нависающих ветвей,
растягивалось каждое мгновение,
и день казался нам еще длинней.
Простите нас березы белоствольные!
Всему виной мальчишеский задор.
Вонзался глубоко в деревья стройные,
старательно наточенный топор.
И как из плоти раненной болезненно,
из трещин в стволах лиственных берез,
сочился сладковатый сок так медленно,
пригоршнями невыплаканных слез.
Прошли с тех пор года как наваждение,
всему приходит в этой жизни срок.
Но часто вижу сон, как в дни весенние,
с берез я собираю в банки сок.
Первый снег
С утра все хмурилось. И ветер озверевший.
Срывал сердито с веток мокрые листы.
А ближе к вечеру, на город опустевший,
Как враг напал снег под покровом темноты.
Во тьме деревьев обнаженных силуэты,
Скрипели глухо, издавая тяжкий стон,
Словно