и они не собираются уходить, даже вопреки тому, что находятся на этом острове как в клетке.
– Я в опасности?
– Да. Но в этой спальне вы под защитой. Милилорейн Гронеско наложила на комнату защитное заклятье, желая избавить мужа от ужасных кошмаров, которые стали его преследовать за неделю до трагедии.
– Почему я не видела этих призраков?
– Они растеряны, не знают, чем это может кончиться, поэтому не вмешиваются. Но на вашем месте я бы не стал доверять данному затишью. Они уже отнимали чужие жизни, и им всё ещё хочется поразвлечься.
– Разве вам не страшно? Почему они не трогают вас?
– У нас с ними определённый договор, они не трогают меня и, если повезёт, визитеров острова, а я не уничтожаю их тела, – мужчина сделал короткую паузу и отвёл взгляд на тёмные кроны деревьев за окном. – Но так было не всегда.
– Значит, Максимилиан всё ещё здесь?
Мужчина промолчал.
– Мне нужно поговорить с ним. Он должен рассказать о том, что случилось. Есть ли у меня возможность спасти себя?
– Вряд ли он будет готов к такому разговору. Вы очень похожи на его жену.
– Вдруг в этом и есть мой плюс?
– Возможно.
– Он поймёт меня, раз сам всё ещё не решился перейти на другую сторону.
– Он не может. Хочет, но не может.
– Почему?
– На нём и зиждется проклятие.
– Думаете, он знает, как снять проклятие?
Вопрос повис воздухе. Чай, разлитый по фарфоровым чашкам с цветочным орнаментом, остывал. Поленья уютно потрескивали в камине, ветер с улицы просачивался сквозь щели в окнах и крыше в дом и сквозняком гулял по обители мёртвых. Постепенно на остров опускались летние сумерки.
– Николина, вы, наверное, голодны? Я приготовлю для вас ужин, – и смотритель поднялся со стула.
Не желая оставаться одной, вопреки всем увещаниям Викентия, что комната скрыта от глаза призраков, она произнесла:
– Я пойду с вами. Призраки ведь не станут нападать на меня в вашем присутствии, верно?
И они спустились на кухню, где Викентий старательно разогревал остатки супа, а Николина разливала по кружкам новую порцию чая. Завидев, что Викентий поставил на столе лишь одно старинное блюдо, она смутилась:
– А разве вы не будете?
– Я довольствуюсь чаем.
Когда они сели за стол, девушка отметила, что кухня стала выглядеть иначе. Пыль и пауки, украшавшие каждый тёмный уголок комнаты, исчезли, казалось, Викентий даже покрасил оконную раму и починил потолок, с которого некогда свисала штукатурка, обнажая его деревянную основу.
– Викентий, вы можете сегодня спать в моей комнате?
Читая вопрос в его глазах, она пояснила:
– Мне страшно, а рядом с вами я ощущаю себя гораздо спокойнее, – а про себя подумала, что будет хорошо не терять его из виду. – Я могу спать на софе, а вы… – но она не успела закончить, как мужчина оборвал фразу.
– На софе буду спать