разумного, вдумчивого чтения, скоро придем в скуку и даже в душевное отвращение, душа отложится и не захочет больше раскрывать этих страниц. Сплошные большие тексты будем перелистывать и радостно останавливаться на пестрых страницах. Собственно, газета и построена на обслуживании покрова разсеянности. У нее такой жанр.
Журнал – жанр уже другой. Он требует чуть-чуть, но разумного труда. Для этого нужно любить такой труд, т.е. быть свободным хотя бы сколько-то в созерцательной силе от покрова разсеяния. Давно замечено, что любители газет не очень жалуют классику, мало читают или вообще не читают ее, особенно игнорируют классику созерцательную: картины художников, скульптуру, зодчество, в народном ремесле – росписи.
Такой человек не находит для себя созерцательной пищи в иконах. Разве что верою обращается к ним. Сами же создатели произведений искусства или иконописцы, схваченные этим покровом, т.е. живущие либо внешней церковной жизнью, либо вообще не живущие ею, будут творить что-нибудь внешнее, лубочное, на непритязательный вкус, произведения-времянки, может быть даже и очень яркие и даже модные, но на миг. Такими же будут и иконы их. Внешне будет все хорошо, а дыхания вышнего не будет. Сейчас много таких икон пишут по храмам.
Подобным же будет и пение. Народные песни для покрова разсеяния неинтересны, скучны, особенно многокуплетные, с простым напевом. В церковном пении будет искаться что-нибудь эдакое, «живое». Во время пения будет желание как-то приукрасить, сделать ли росчерк в конце мелодии, мелодическую виньетку какую-нибудь добавить, или тоном музицировать. Потеря созерцательной силы приводит к угасанию вкуса к разумному пению и не чувствию в мелодии разумевательного богатства. Пение начинает быть чисто мелодическим.
Самым верным признаком греховного покрова разсеяния будет тяга к телевизору.
Дело в том, что сама по себе созерцательная сила души, как и любая ее сила, входит в отношения с тем, что есть реально. Реально же есть в мире только то, что сотворено Богом или в творении чего участвует Господь. Все остальное, к чему Господь не причастен, является как бы действительным, а на деле эфемерным, призрачным, ложным и временным. Видимость же реального может сохраниться, самое большее – до Страшного суда. Не все дела, какие мы совершаем на земле, Господь принимает. Все корыстное, скверное не примет Господь; даже храмы, в которых участвуют нечистые деньги и приношения, оскверняются ими. Не все принадлежит Господу. После второго пришествия Христова вся ложь обнажится и сгорит, а то, что стало необратимым извращением существ, то будет изгнано в геенну вечную.
Разумная сила души и дочерняя от нее – созерцательная – не могут этого не ведать. Ведение правды, ведение истины является существом самой души в ее боготварной природе, и открывается душе в дыхании Святого Духа. Поэтому, будучи свободной от греховных