этого становилось особенно тошно.
Так. Кенстридж встрепенулся, продолжая ругаться уже сквозь зубы. Нужно проветриться. Никуда сегодня не ходи, ничего пока не предпринимай. Тебя опять натыкали носом в собственную ущербность. Нет, сделали они это со всевозможным тактом, даже с любовью, и обязательно показали, как ценно его мнение, как они его обязательно примут во внимание, даже уже приняли. Нет, человек с Избранными должен общаться на равных. То есть издали, как социум с собственным отражением. Общими настроениями, коллективными страхами и массовыми устремлениями. С ними нельзя разговаривать вот так, напрямую. Так камень может пытаться беседовать с водопадом.
Нельзя, а приходится. Ну и к тьме всё это.
Было бы желание, они бы его поняли.
Транспортная лента в полном одиночестве уносила Кенстриджа в сторону центральных секторов, где было больше личного бессознательного и меньше коллективного сознательного. За вторым поворотом, когда гравитационный вектор стал почти равномерным, перестав выделывать чудеса с чувством горизонта, показались первые люди. На титанической искусственной конструкции, населённой миллиардами людей, оказываться вот так в одиночестве – было отдельным поводом для стресса. Да и воздух потеплел и перестал отдавать голым металлопластом.
Нет, правда, сегодня больше никаких дел. Сходим в дендрарий, выпьем там в «уличном» пищевом дворике чего-нибудь максимально полезного, какую-нибудь жутко диетическую органику с тонной витаминов, аминокислот и прочих микроэлементов, помашем рукой в зияющую между сверкающими пилонами пустоту, а потом пойдём топиться в ближайшем эко-пруду.
Кенстридж криво ухмыльнулся собственной дурацкой шутке. Даже шутить уже разучился, так скоро вконец человеческий облик потеряешь.
Перебравшись на «магистраль», он уселся в свободное кресло и принялся из его глубин насуплено приглядывать за окружающим кипением жизни. Вот солдатик разоделся в парадное – это он так в отпуск. Возвращаясь в расположение, обычно одеваются в буднее, и лицо делают волевое. Этот сидит, расхристанный, счастливый, соскучился по домашним.
А вот деловая барышня из типичных внепланетников. Голова коротко стрижена, кисти рук расслабленно брошены вдоль тела, глаза стеклянные, как неживые, что-то она там у себя в голове просматривает, или разговаривает с кем. Галактическая карьеристка ГИСа. Этим подавай побольше точек опоры, и они свернут столько миров, до скольких дотянутся, попутно повергнув к ногам восхищённого человечества всех старых колоссов на глиняных ногах. Купается в своей стихии. Однажды эти купания закончатся, как всегда, не в пользу пловца.
Интересно, а сам Кенстридж как выглядит со стороны? Что можно подумать об этой безумной шляпе, помятом костюме и бесконечной злобе в маленьких глазках, затравленно бегающих между прищуренных век? Впрочем, Кенстридж себе традиционно льстил. Скорее всего, он похож на подзаплуталого,