неказистые заборы. Может, это была вовсе и не Дремайловка, но такая мысль не пришла никому в голову.
– Ну, наконец-то, – Слава облегченно вздохнул, – теперь смотрим поворот, – он сбросил скорость, и тяжелый джип покатился тихо и плавно.
– Вон, – Катя показала вперед, – видишь?
Они свернули с асфальта; в свете фар замелькали сосны, возникая ниоткуда, и пропадая, выскользнув из яркого луча, будто перебегали дорогу.
– Как клево!.. Люблю ездить ночью… Давай музон включим? – Катя взяла с заднего сиденья пакет, наклонилась, рассматривая пестрые коробочки, но вдруг машина затормозила так резко, что она чуть не влетела лбом в тускло светившиеся приборы, – твою мать!.. – подняла голову и увидела столб, вкопанный прямо посреди дороги, а чуть дальше, покосившейся забор и дом с пустыми глазницами окон, – где это мы?..
– Я догадываюсь где, но не пойму, как мы сюда попали, – Слава заглушил двигатель, и вокруг стало тихо – ни ночных птиц, ни цикад… ничего, только издалека доносился плеск воды.
– Слышишь? – Катя подняла палец, – река.
– Короче, мы метрах в ста от лагеря, но как туда проехать? – Слава почесал затылок, – и какой идиот врыл здесь столб?..
«Фотосессия» показалась Вадиму веселым занятием – в нем проснулся азарт, то ли фотохудожника, то ли папарацци, и пока Аня белой тенью кружилась на фоне темной реки, он с удовольствием щелкал камерой, комментируя ее позы. Забава могла б продолжаться еще долго, но, несмотря на дневную жару, от воды тянуло холодом.
– Чего-то я замерзла, – после очередного «кадра на траве» Аня поежилась, – да, если честно, мне уже и надоело. Есть хочется, – она принялась одеваться, – я, между прочим, за день выпила две бутылки пива и съела помидор.
– Я тоже, только без помидора, – убрав камеру, Вадим подбросил дров в костер.
– А эти сейчас приедут сытые и пьяные…
– А мы не будем их ждать – пошли они!.. – Вадим уселся к огню, нанизывая мясо. Он уже, действительно, злился на Славу – за двадцать лет знакомства таких подстав он не мог припомнить. Если только, правда, что-то случилось с машиной…
– Ну что, так и будем сидеть? – напомнила о себе Катя.
– Не будем. Я вспоминаю дорогу и не могу понять, где мы съехали не туда. Ладно, – Слава достал сигарету, – пойду, гляну.
– А я? Мне тут страшно.
– Чего страшного? Хутор заброшенный – мы видели его, когда ходили искать Игоря.
– Мне все равно страшно. Здесь как-то жутко.
– Закрой окно, – Слава нашел в бардачке фонарик и вылез из машины, – не бойся.
Тонкий луч заметался по лесу, по дому, мелькнул в черном небе. Катя видела, как он удаляется, и нервно закурила.
Слава пошел вдоль забора, который, несмотря на старость, не имел ни одной явной дыры; заглянул в узкую щель, приставив к ней фонарик, и увидел заросший травой двор, почерневший от времени бревенчатый сруб с провалившейся крышей – действительно, именно его они видели с берега.