похоже пришло время расставаться, конечно Иван Иваныч, мог бы поехать с Пашей на Большую Землю, в города, где по дорогам ездят большие нарты на железных колесах, а летом можно ходить по улицам в трусах, но он и в Пропойске чувствовал себя не очень уютно, потому что дом его был тайге, где он мог заночевать в снегу, сварить суп из бурундука на еловой шишке, поймать лосося голыми руками, просто без суеты и шума сидеть у костра и задумчиво смотреть, как поднимается вверх пар от развешанных на кусте барбариса синеватых портянок, своими разводами напоминающих фотографию Сихотэ-Алиня, сделанную из космоса.
О деньгах Иван Иваныч и не думал, для закупки продовольствия и боеприпасов на сезон ему хватило бы и пары соболей, куда девать огромную сумму, которую ему предлагал Паша Веревкин, он даже и не предполагал. Дальше того, что бы загулять в «Пропойских вечерах» и купить новый карабин мысль не работала. Он тогда попросил Пашу забрать сумку и дать ему еще пару деньков подумать, после чего он почти сутки сидел в своей съемной комнатушке, размером с большой одноместный туалет и дымил потертой маленькой трубочкой, разглядывая позапрошлогодний календарь, наклеенный на коричневую стенку синей изолентой.
Его печальные размышления прервал Пашкин визит, тогда он ворвался, запыхавшийся, весь какой-то взъерошенный, озабоченный, и если бы Иван Иваныч плохо знал Пашу, то сказал бы еще и испуганный. Он сунул Иван Иванычу пару тысяч в американской валюте, настойчиво попросил его дождаться, потому как он летит на Большую Землю со всеми деньгами, потому что этого на сей момент требуют обстоятельства, вернется через пару месяцев, и отдаст ему причитающееся. Потом он достал из внутреннего кармана чекушку самогона, разлил содержимое в чайные стаканы, слегка уже покоричнивевшие от крепкой заварки, которое они выпили за один раз. Паша крепко обнял Иваныча, чуть сверкнул слезою, еще раз сказал: «Жди!» и побежал по главной пропойской улице, обгоняя запыхавшегося и ругающегося на китайском языке велорикшу Ваню.
Когда Иван Иваныч, глядя в окно, провожал взглядом, убегающего друга, ему почему-то пришло в голову подарить Ване на день рождения велотренажер.
Так как Паша сказал его дожидаться, то Иван Иваныч остался в городе, и не пошел бродить по Зейским болотам, и очень скоро убедился в том, что жизнь в Пропойске весьма дорогого стоит, именно в материальном смысле. Простой обед в заштатном городском ресторане «Пропойские вечера» стоил не меньше сороковки, да еще подлиза официант всегда выпрашивал десятку чаевых, каждый раз при этом, противным тонким голосом объясняя, Иван Иванычу, что «так у нас принято». Он, было, стал готовить кижучей на углях, но костер все время тушил дворник, заявляя, что «не положено огонь разводить, где не попадя», а тут еще предъявили счет за проживание в каморке, да такой, что Иван Иваныч, отдав все деньги, еще остался должен, в результате чего, его выгнали из помещения на улицу вместе с его скудными