в виду, разумеется, равноправие в военной сфере. В марте 1935 года Гитлер торжественно объявил о возвращении к всеобщей воинской повинности. Одновременно официально создавались военно-воздушные силы – люфтваффе. Фактически Германия в одностороннем порядке аннулировала военные ограничения, наложенные на нее Версальским мирным договором.
Из Парижа, Лондона и Рима в Берлин полетели ноты протеста. Однако прошедшая вскоре конференция трех держав в Стрезе завершилась, по сути, ничем. Британские политики не только отказались принимать какие-либо меры в отношении Германии, но и подписали в июне 1935 года морское соглашение с Гитлером. В соответствии с ним, предельный тоннаж германского военно-морского флота устанавливался в 35 % от британского. Немцам разрешалось строить подводные лодки (еще один вид оружия, запрещенный Версальским договором).
Договор этот был крайне выгоден Третьему рейху в двух отношениях. Во-первых, тоннаж германского флота на тот момент был гораздо меньше обозначенного 35-процентного предела. Во-вторых – и это, пожалуй, было еще важнее – один из главных гарантов Версальского договора фактически признавал отмену военных статей последнего. Гитлер какое-то время даже надеялся на то, что это соглашение является лишь прологом к настоящему союзу с Лондоном. Однако этим надеждам не суждено было сбыться.
Следующий шаг был еще смелее. В соответствии с Версальским договором, германская территория западнее Рейна – так называемая Рейнская зона – была демилитаризованной. Там было запрещено размещать какие-либо военные части. Однако 16 марта 1936 года германские батальоны в торжественной обстановке пересекли Рейн и отправились к новым местам расквартирования. Немецкие истребители приземлились на аэродромах, расположенных на левом берегу великой европейской реки. Этот шаг был нарушением не только Версальского, но и Локарнского договора, подписанного в 1925 году всеми великими державами Европы и Бельгией. Обоснование, предъявленное Гитлером остолбеневшей Европе, было весьма шатким. Дескать, советско-французский договор сам по себе нарушает Локарнское соглашение, и Германия просто вынуждена реагировать, чтобы обеспечить свою безопасность. Насколько хрупкой была подобная аргументация, прекрасно понимали и в Берлине. Поэтому ряд военных и государственных деятелей возражали против «Рейнской авантюры», считая ее ничем не оправданным риском. Сам Гитлер понимал всю степень риска и отдал приказ немедленно отвести войска, если французы примут контрмеры.
Однако французы не шелохнулись. Разумеется, они заявили протест, но никаких решительных действий предпринято не было. В Париже не хотели действовать без поддержки из Лондона. А англичане не видели в произошедшем особого повода для беспокойства. «В конце концов, немцы просто зашли в свой собственный задний дворик», – заметил один из британских дипломатов, лорд Лотиан. Гитлер мог выдохнуть с облегчением. Его авторитет как внутри Германии, так и во всей Европе