тянуть слова. «Здра-а-асть» вместо нормального «здравствуйте». Несколько раз Маруся слышала, как девчонка виртуозно материлась. Маруся считала Надю бездельницей, лентяйкой, ограниченной девицей – словом, совершенно не подходящей компанией для Алисы.
Ничего такого вслух Маруся, разумеется, не произнесла. Она мягко напомнила, что до школы осталось только два дня. Не стоит ли полистать учебники, порешать какие-то примеры или задачки – мало ли, вдруг в новой школе требования к ученикам выше, чем в той, смоляновской. Упаси бог, скатишься на тройки. Миролюбиво сказала, доброжелательно, безо всякой издевки, рыдала потом Маруся. Да и не умела она подковыривать. Но Алиска вспыхнула и ощетинилась. В словах матери ей почудилось что угодно, но только не искренние участие и забота.
– Не надо мне указывать, как учиться, – заявила Алиска, – тебя никогда не волновало, какие у меня отметки, нечего прикидываться!
– Что значит «не волновало»! – возмутилась Маруся, отставив чашку с кофе в сторону. – Очень даже волновало!
– Решила наверстать упущенное? – не слушая мать, продолжила Алиса. – Будешь разыгрывать из себя строгую мамашу, уроки начнешь проверять? Скажи уж сразу, тебе просто Надька не нравится! Я сразу заметила, как ты на нее пялишься!
– Ничего я не пялюсь! При чем тут вообще эта Надя? Мы о тебе говорим!
– А при том! – Алиса говорила все громче, и Алексей наконец оторвался от чтения, недовольно хмурясь и пытаясь разобраться, из-за чего весь сыр-бор. – При том! Надька раскованная, делает что нравится! А тебе надо, чтобы все по струнке ходили! Котлеты твои жрали и нахваливали! Пледики вязали! Плиту вылизывали! А я не хочу! И не буду!
– Я никого не заставляю есть и… вязать, – обескураженно отбивалась Маруся. Мысль, что ее, всю жизнь стремящуюся подстроиться, угодить, помочь, собственная дочь считает кем-то вроде домашнего тирана, никак не укладывалась в голове.
– Тоже мне, святоша! – в полный голос быстро говорила Алиска. Щеки ее раскраснелись, глаза сердито сверкали. – Я себе друзей сама буду выбирать. Ты мне не указ! А этот, – она мотнула головой в сторону Алексея, – тем более.
– Полегче на поворотах, Алиса! – вмешался Алексей.
Но девочка не собиралась сдерживаться. По-видимому, несколько дней затишья не прошли даром: энергия требовала выхода.
– Ага, не нравится? Вот и мне тоже не нравится, что вы мне постоянно указываете. А Надька…
– Твоя Надя – вульгарная шалава, – не сдержалась Маруся, – хочешь стать на нее похожей?
– Кто бы говорил! Мне, между прочим, и без Надьки есть в кого быть шалавой! На себя посмотри! Ребенка нагуляла, родила за партой, а туда же, мораль читает!
Стало тихо. Алиса, похоже, сама от себя не ожидала таких слов. Выкрикнула – и испугалась. Застыла на стуле. Маруся вздрогнула, словно ее ударили, побледнела, закусила губу. Глаза ее наполнились слезами, она хотела что-то сказать и не смогла. Встала и выбежала