она просится на ручки. Сам виноват. Избаловал ее. Возишься с ней, как с младенцем.
– Может, поэтому она и выжила, – Михаил Владимирович открыл дверцу клетки. – Иди сюда, Маргоша. Только, пожалуйста, не хулигань.
Обезьянка прыгнула к нему на грудь, вскарабкалась на плечо и прижалась к щеке. Она была размером с белку, весила не больше фунта. С плеча она попыталась перебраться на голову, но профессор взял ее в руки и поднес к лампе.
– Ну, смотри, как все хорошо заживает, – сказал он, разглядывая аккуратный крестообразный шрам на выбритой макушке, – и шерсть отрастает, можно больше не подбривать. Скоро ты опять будешь красавицей.
Далеко в прихожей послышался звонок.
– Двенадцатый час. Кого это нелегкая принесла? – проворчала Таня и вышла из лаборатории.
Оставшись один, Михаил Владимирович вытащил фонендоскоп, стал слушать сердце обезьянки. Оно билось часто, тревожно. Он погладил шелковистую шерсть на спинке.
– Марго, бедная малышка, не я с тобой это сделал, не я, но все равно чувствую себя виноватым.
Обезьянка опять перебралась к нему на плечо и что-то быстро забормотала. За дверью послышались шаги. Профессор хотел посадить Марго назад, в клетку, но острые коготки крепко вцепились в джемпер.
– Добрый вечер, Михаил Владимирович. Простите за вторжение. А, старая знакомая, мармозетка. Смотрите-ка, жива и отлично выглядит.
На пороге стоял высокий худой человек. Большелобое лицо с правильными тонкими чертами, с жесткой линией рта было страшно бледным. Щеки ввалились, темно-карие глаза казались огромными. Черная, стянутая в талии ремнем косоворотка, брюки, заправленные в сапоги, выглядели на нем театральным костюмом, будто постаревший, иссушенный долгим туберкулезом мальчик из дворянской семьи нарядился пролетарием для любительского спектакля.
– Здравствуйте, Глеб Иванович. Что-нибудь случилось?
– Нет-нет, не волнуйтесь. Просто хочу вас кое с кем познакомить.
– Глеб Иванович, опять? Зачем? – профессор жалобно улыбнулся. – Я страшно занят, устаю, мне совершенно некогда вести эти странные разговоры о магической подземной энергии, чтении мыслей на расстоянии, таинственной Шамбале, стране вечного коммунизма. Да и сил нет. Я старый, мне надо высыпаться, чтобы полноценно работать.
– А, вас замучил товарищ Дельфийский?
– Замучил. Является без приглашения, каждую неделю, со своими пифиями. Знаете, я все время путаюсь в них. Старшую, кажется, зовут Стефания. А молоденькие обе Клавдии.
– Наоборот, – рассмеялся гость. – Две Стефании, Клавдия одна. Но вы можете к каждой обращаться пифия. Они отзываются. Скажите, неужели все, что говорит Дельфийский, – бред?
– Все, что этот господин говорит, все, что он делает, не стоит вашего внимания, Глеб Иванович. Мне кажется, ему нужна помощь хорошего психиатра. И его пифиям тоже.
– Да, грустно, однако вам придется сегодня немного потерпеть общество товарища Дельфийского и его пифий. Все четверо уже сидят у вас в гостиной, а с ними еще один человек. Психиатр.