выплеснулось наружу:
– Ради Бога, Дрю, ты же не один, в конце концов! Любезничай сколько хочешь, но пусть нас впустят в дом!
– И то дело, Дрю, – поддержал брата Бойд, добавив весьма серьезным тоном: – Я бы хотел скорее увидеть Джорджи.
Впрочем, не так-то легко было смутить Дрю, ничуть не раскаивавшегося, зато Эми вспыхнула от смущения, вспомнив о цели их приезда и что она мешает им пройти. Однако самым неудачным было то, что, судя по его взгляду, теперь он уже сердился не на собственного брата, а на нее. Это было несправедливо, и она решила не вдаваться в подробности о том, что скоро их сестра будет вынуждена отлучиться ненадолго для весьма важного дела.
Собравшись с силами, Эми с достоинством сказала:
– Прошу покорно в дом, господа. Добро пожаловать!
«По крайней мере кое-кто здесь безумно рад вас видеть», – добавила она мысленно.
И они прошли мимо нее в дом. Боже, какие они все огромные! Двое – чуть ниже, а трое – выше шести футов на добрых четыре дюйма! У двоих волосы в точности как у Джорджины, такого же темно-каштанового цвета, у остальных гораздо светлее, золотистого оттенка. Глаза у двоих – темно-карие, у двоих напоминают по цвету только что сорванные незрелые лимоны. Правда, у Дрю глаза такие темные, что кажутся черными. И все пятеро настолько красивы, что ни одной девушке не устоять, а все силы юных бедняжек уйдут на сохранение внешнего спокойствия.
Как только братья ступили в холл, Дрю закричал зычным капитанским голосом:
– Джорджи, голубка, где же ты?
В ответ они услышали сдержанное рычание Джеймса и бодрый голос Джорджины:
– Дрю, я здесь. – И вполголоса: – Джеймс, веди себя прилично.
Андерсоны без промедления устремились на голос сестры в гостиную, совершенно забыв об Эми и обо всем остальном. Но девушка была даже этому рада и тихонько проскользнула следом. В гостиной она забралась в кресло, с которого могла незаметно наблюдать за происходящим: за смехом, объятиями, поцелуями, которыми обменивались Андерсоны.
Джеймс также отошел в сторону, к камину, и стоял там, сложив руки на груди. На его помрачневшем лице была написана решимость не огорчать жену. Братья не подошли поприветствовать его, нарочитая угрюмость зятя их отпугнула.
Эми пристально наблюдала за Джорджиной: было очевидно, что схватки следовали одна за другой, но будущая мать не показывала виду, разве что легкая тень пробегала по лицу или повисала пауза в разговоре. Джеймс, слава Богу, ничего не замечал, иначе все уже полетело бы в тартарары.
Братья тоже, к счастью, ничего не замечали, чему Джорджина была несказанно рада: она слишком по ним соскучилась, чтобы тут же расстаться.
Разумеется, Эми не могла не наблюдать и за братьями. Она уже знала, что они не часто собираются вот так вместе, да еще у Джорджины. Все они уже были капитанами собственных судов, кроме Бойда, который пока годами не вышел. Они добродушно посмеивались над неуклюжестью сестры и над тем, какой англичанкой она теперь стала, а та в ответ