отверстия, тут подрезать. Невероятно, но он едва взглянул на ручей, а имел уже, казалось, в голове готовый план: в полдня в ущелье возникла решетчатая конструкция, состоявшая из десятков соответственно подрезанных и подогнанных кедровых стволов, и она вставала все выше и выше, цепляясь за каждый скальный выступ и полку. И видно было, что это продуманная работа, – каждую балку крепили так, чтобы она принимала на себя часть тяжести, перераспределяя ее вниз и в стороны, разгружая соседние; целиком конструкция возникла очень и очень быстро.
А утром следующего дня, когда уже положили доски и смонтировали перила, строитель сел на середине моста, сразу под максимально груженными фургонами, которыми проверяли конструкцию, и попивал вино. А лицо его было таким, словно он – король мира.
– Теперь ты понимаешь, отчего мы верим, что нам все удастся?
Хас стоял рядом с лейтенантом и смотрел с нескрываемой гордостью, хорошо заметной в темных глазах.
– Это разумно? – Кеннет указал на строителя.
– Ставить жизнь на свою работу – разве это странно? Кроме того, это меекханский обычай, как я слышал: мастер-каменщик входит под мост, когда тот готов.
– Но меекханские мосты так не стонут.
Колдун вслушивался в скрипение конструкции. Пробормотал что-то под носом, пошевелил пальцами. Кеннет скривился, чувствуя, как ползут мурашки по спине.
– Дерево поет, – проворчал наконец Хас. – Оно довольно работой. Балки гнутся и распрямляются, притираются друг к другу. Через какое-то время они притихнут, но мост всегда будет немного поскрипывать. Мы использовали хорошее дерево, будет он стоять хоть сто лет, не требуя ремонта. Да и строитель не сидит там лишь из пустой показухи. Он слушает звуки своего творения. Это последний момент, чтобы услыхать фальшивую нотку, ломающийся или плохо закрепленный рычаг. Позже, когда двинутся остальные фургоны, уже ничего будет не сделать.
– Понимаю, – кивнул лейтенант.
– Где остальные твои солдаты?
– Половина уже по другую сторону. Проверяют, точна ли карта. Дальше должен быть крутой подъем, потом лес, в котором придется сделать просеку, а потом мы доберемся до места, называемого Хевен. Это длинный, почти в пять миль, кусок пути, усеянный камнями и валунами. Придется их убрать, чтобы проделать фургонам дорогу. А потом – щель в скале, что-то вроде желоба, которым фургоны наверняка не проедут. Придется скалу рубить.
Колдун что-то проворчал себе под нос.
– Я не расслышал.
– Говорю – увидим, когда окажемся на месте, лейтенант.
– Понимаю. Знаешь, колдун, сейчас начнется настоящая переправа. Дикие горы, которыми никогда не проезжала ни одна повозка.
– Знаю. Мы пройдем. Должны.
– Действительно? Я немного понимаю тех молодых, они мечтают получить земли предков, мечтают о военной славе, битвах, трофеях, крови врагов на собственной стали. Но ты? Что тянет туда тебя, на то ваше плоскогорье?
Хас