утра пришёл прораб, и жена Авторитета пошла наверх будить мужа, который любил спать на чердаке. Оттуда обзор местности лучше. Она зашла в его комнату и поняла, что к нему сейчас лучше не подходить. За двадцать лет совместной жизни она хорошо изучила повадки своего благоверного, иногда очень странные, мягко говоря. Бывало, он становился таким напряжённым во сне, как кот, которому снится охота, на которой он вот-вот сцапает мышь или воробья. Дёрганным каким-то становился и нервным, словно сейчас вскочит, выпрыгнет куда-то в окно и помчится по полю на всех четырёх, превращаясь в зверя на ходу, как проспавший рассвет оборотень. Однажды, ещё в начале их семейной жизни, она подошла к нему спящему, чтобы поправить одеяло, а он вдруг, не открывая глаз, крепко схватил её за руку и так сильно и резко дёрнул куда-то вниз, что она полетела кубарем на пол и от ужасной боли в запястье даже потеряла сознание. Потом сам наложил ей повязку на место вывиха и не знал, как объяснить такое идиотское поведение. Зачем-то рассказал случай, как его бывший сослуживец убил жену вилкой спросонья. Есть такие мужики, которые имеют привычку жрать, лёжа на диване. Вот и его сослуживец задремал с вилкой в руке. И чёрт его знает, что ему там приснилось, но, когда в комнату вошла жена, чтобы положить в шкаф выглаженное бельё, он эту вилку метнул ей прямо в глаз. Их так в армии учили до одури, до автоматизма, до тошноты, чтобы посреди ночи тебя разбудили, а ты бы смог выполнить сей приём тихо и точно. Ещё и пошутил, как герой Юрия Никулина в «Операции Ы» до того доупражнялся с ломиком, что потом даже у калача отломал дужку. Просто хотел её развеселить. Но жена на это в ужасе прошептала:
– С кем я связалась?..
– Теперь уж поздно каяться, девушка, – снова попытался он обратить всё в шутку. – Знала б ты, сколько я этих «вилок» засадил точно в цель.
Пошутил, называется. У жены покатились слёзы из глаз, как крупные чистые бриллианты. Он любовался на эти алмазные капли на нежных щеках: «Ты такая красивая, даже когда плачешь». Большинство людей плачет безобразно. Смеётся, впрочем, тоже. А она и смеялась красиво, тихо, как лесная птица, только для себя. И для него.
Она редко плакала, что даже удивительно, но это всегда был сигнал, что он перешёл грань допустимого. Потом понял, что ей на самом деле больно, и стал грозиться отрезать себе ту руку, которой её травмировал. Даже нож чуть ли не из-под подушки вытащил! Пришлось дать ему оплеуху:
– Я те отрежу! Мало того, что псих, так ещё и без руки будешь, – сдержанно морщилась она от боли, чтобы не провоцировать его. – Ой, с кем связалась! Только подошла, чтобы… К тебе что, и подойти нельзя?
– Можно, – виновато лепетал он и целовал перебинтованное запястье жены. – И даже нужно.
– Котя, что же с тобой сделали, – смотрела она на него внимательно.
Этот вопрос без вопросительной интонации подействовал на него отрезвляюще. Он сразу как-то успокоился и уткнулся ей лицом в колени: «Ленка, прости». Больше подобных инцидентов не повторялось.
Теперь