и прекрасно! – резюмировал чиновник и снова обратился к архиерею:
– А вы куда его планируете направить?
– В Мангазейск, вторым священником.
– А, в Мангазейск? Ну так это и вовсе не наша область, и дело не мое. Разумеется, никаких возражений нет. А вам, молодой человек, желаю удачи в вашем деле – нравственное воспитание нашему обществу сейчас очень и очень нужно!
На этом «смотрины» и завершились.
Еще через два дня состоялась диаконская, а на следующие сутки – священническая хиротония. Мечта стала явью: впервые он вошел в алтарь через царские врата, и вот он целует Престол, и вот уже на его голову ложатся руки архиерея, и звучат – наконец-то! – те самые слова: «Божественная благодать, всегда немощная врачующая, и оскудевающая восполняющая, проручествует Ярослава, благоговейнейшего диакона во пресвитера…»
Потом был сорокоуст – сорокадневное служение в кафедральном соборе, обязательное для всякого новопоставленного священника – традиционная практика перед направлением на приход. И, наконец, переезд в Мангазейск.
На новом месте молодая священническая семья устроилась удивительно легко. Сначала поселились на съемной квартире, а спустя год Лена сумела успешно обменять остававшуюся у нее после развода однокомнатную квартиру на «двушку» в Мангазейске. Настоятель тамошнего прихода, протоиерей Евгений Сорокин, принял нового сослужителя очень тепло. Начало 1990-х, бывшее для всей (ну или почти для всей) страны временем очень тяжелым, для четы Андрейко стало, наоборот, временем радостным, поистине солнечным. Мангазейский приход был не очень богат, но все же и не бедствовал, ибо оставался единственным на всю область. Денег получалось не очень много, но еда была всегда. Благодаря чему отец Ярослав довольно быстро располнел, превратившись из худенького юноши-студента в весьма объемного и вширь, и ввысь попа с небольшой аккуратной бородкой, черной как смоль. Издали эта бородка казалось нарисованной – так контрастно она смотрелась на фоне его белой, почти по-женски нежной кожи. Человеком он был, что называется, крупным, с соответствующими чертами лица – широкими, даже грубыми. Впрочем, очки, неизменно присутствовавшие на большом курносом носу, и осмысленный взгляд больших карих глаз за этими очками делали его внешность несколько менее простецкой.
В приходской общине царили простые и поистине братские отношения. Службы совершались регулярно, но не ежедневно, какой-либо миссионерской работы пока еще не велось, поэтому свободного времени у приходского духовенства было достаточно. Круг их знакомств был достаточно широк и интересен, ибо помимо местных священнослужителей в него очень быстро вошли и многие местные интеллигенты, особенно из числа преподавателей мангазейского пединститута. Одним из самых близких друзей как лично Ярослава, так и всей его семьи очень скоро стал иеромонах Игнатий, перебравшийся в 1992 году в Мангазейск из Алма-Аты. Был он человеком веселым и доброжелательным, и общаться с ним было приятно и интересно. Да и сам отец Игнатий