еще в детстве. Сначала расстраивалась, что ящер ее не помнил, а потом подумала, что к лучшему.
Войнова присела на пенек, сняла с сухой коряги клочок зеленого пуха, помяла его в руках. Шелковистые волоски грели ладонь. Линька. Древоед повзрослел, обзавелся толстой кожей – вон какой здоровяк! А был не больше теленка, когда его из ямы вытаскивала. Радости-то было! С детства мечтала увидеть хоть одного из древних (мордоклюв не считается). И вот, пожалуйста, – найденыш. Из семейства драконьих, между прочим. И ничего, что века превратили крылья в два кожистых бугра.
Тиса собралась было спрятать пух в карман, но тот сорвался с рук и полетел под дуновением ветра. Достав из ботинка нож, она прицелилась и метнула: клинок послушно пришпилил комок пуха к стволу обломанной ольхи. Губы растянулись в довольной улыбке. Положив добычу в карман, Тиса еще пару раз метнула нож, прежде чем вернуть оружие на место. Перед обратной дорогой присела перекусить припасенным бутербродом с солониной и петрушкой.
– Когда в следующий раз увидимся, не знаю. – Она поднялась. – Повезло, что ты за Гартовым болотом устроился. Увежане боятся к нему приближаться, а то досталось бы тебе на орехи. Боюсь даже подумать, что было бы, если б о тебе в части узнали.
Невольно вспомнился азарт в глазах Витера, когда разговор зашел о древних.
Сияющее улитка-солнце, еще по-летнему теплое, перевалило через пик небосклона и поползло вниз. Махнув древоеду рукой на прощание, девушка скрылась в чаще. Ящер даже морду не повернул – увлеченно заламывал передними лапами желтолистый граб.
Ватрушка приветствовала хозяйку радостным ржанием.
– Заждалась? – прежде чем забраться в седло, Тиса протянула кобыле горсть малины, которые та подхватила с руки мягкими губами.
Теперь к Теплым. С этой стороны гряда не исхоженная, не то что с перевала. Как-никак больше вероятность приметить жилу.
Вот она, Большуха, царство каменных исполинов, подпирающих небо. У подножия покоится груда огромных, больше человеческого роста глыб, щербатых и вечно теплых, даже при лютом морозе. Тиса повела Ватрушку вдоль гряды, всматриваясь в хоровод скал. Вдруг повезет, и покажется ей каховичная жила. Вот что-то блеснуло за широким уступом, словно голубой всполох… Или показалось? «Нужно вернуться и проверить при удобном случае».
Обратный путь показался короче. Уже через три часа всадница въезжала в Увег. Поднимаясь в горку по Пятичной улице, она не сразу заметила известную парочку забияк, иначе свернула бы в Весенний переулок.
Худой костлявый Казимир Семечкин, или просто Казик, пошатывался и смотрел под ноги, чтобы не упасть. Судя по горлышку бутылки, торчащему из кармана мятых штанов, бездельники уже отметили новый день. Здоровяк по кличке Пыж держался бодрее. Красные глаза его не сразу сфокусировались на Тисе, но как только им это удалось, пьяный ухмыльнулся и заорал:
– Эй, красотка! Куда же ты?! А поцеловать?
Войнова пришпорила кобылу, минуя мужчин, за спиной послышались