и Ганну. – Весьма похвально. Вы, должно быть, окончили училище? – обратилась она к Ганне.
– Нет, – Лисова пригладила рукав кофточки. – Все нужные знания мне дала гимназия.
– Тогда, милочка, чему вы можете научить детей? Я уверена, что знания может дать только педагог с высшим образованием. Моего Филиппа учил самый дорогой учитель словесности в Крассбурге. Настоящий талантище!
Ганна потупила взгляд.
– Вашему сыну несказанно повезло, – встряла в разговор Войнова. И если бы не ее тон, Ордосия Карповна сочла бы ее слова за комплимент.
– Именно, – женщина окинула капитанскую дочь взглядом с ног до головы.
«Сейчас узнает меня», – подумала в ужасе Тиса.
Неожиданно помощь явилась от вэйна.
– Это любимая тема ма, – сказал он и улыбнулся так, словно просил прощения.
Капитанская дочь вдруг поймала себя на том, что тоже невольно расплывается в ответной улыбке. И одернула себя. Не хватало, чтобы и она имела такой же глупый вид, как у всех девиц в этом зале. Как у него это получается? Наверняка вэйновские штучки. Например, вэйнодухи, вызывающие общий щенячий восторг.
– Поверь мне, Филипп, – откликнулась Ордосия Карповна, – будь у кого столь же безупречное воспитание, как у тебя, они бы тоже говорили об этом. Что тут такого, если мать гордится воспитанием собственного сына? Где ваши родители, милая? Почему они сами вас не представили?
Войнова с опозданием сообразила, что женщина обращается к ней, и упрямо поджала губы, не спеша отвечать. К ним подплыла Тонечка, удерживая рукой подол платья.
– О, наша Тиса – дочь капитана Лазара. Вы разве с ним еще не познакомились? Капитан! Лазар Митрич! На одну минуточку.
Тонечка отправилась к кружку военных, прервала их беседу о прошедшей поездке в Ижеск и всех привела к вэйну, как пастух отбившихся овец. Кошкины и Лисовы вернулись к козетке. В суматохе Тиса уловила момент и вслед за ними скрылась от колючего взгляда Ордосии Карповны.
– Я так испугалась! – жаловалась Марика Ганне. – Думала, сквозь землю провалюсь, когда она стала говорить про вырез. Разве он такой глубокий? А Филипп такой душка, скажи? Но мать его – настоящая грымза.
– Марика, тебе не к лицу такие слова, – нахмурилась Ганна.
– Но ведь это так, – протянула девушка.
Наблюдая издалека, как отец вместе со старшинами и таможенниками назвал свое имя и коротко по-военному кивнул Филиппу и Ордосии Карповне, Тиса радовалась, что удалось улизнуть. Было бы неприятно видеть, как отец пытался бы строить из себя нормального папашу, представляя ее столичным гостям. Опять бы появилось это кислое выражение лица: да, это моя дочь, к моему вящему сожалению.
Вскоре Тонечка всех пригласила в чайную отобедать. Очень вовремя. У многих в гостиной уже урчали желудки.
Объявился Витер, поклонился Кошкиным и Лисовым.
– Разрешите проводить вас к вашим местам за столом, – предложил он Тисе и Ганне.
– Конечно, молодой человек. Буду очень признательна, – Амалия Валериановна уцепилась