тае.
– Не «у нас». У тебя. Это твой магазин.
– Неважно!
– Не кричи. Стены тонкие.
– А ты стены не трогай. Это мои стены.
– Люди услышат. Перестанут тебя уважать.
– У меня уважения – немеряно. Мне больше не надо. Мне надо бирки. Не из Китая.
– Бирок нет – и Китая нет. Это я велел их срезать.
– Я догадался, Алекс. Я же не дурак. Но бирки должны быть! «Сделано в России». В крайнем случае, «в Беларуси». Иначе это – фуфло.
– У нас половина товара – фуфло.
– Но не телогрейки!
– У нас весь инструмент – китайский. И топоры, и лопаты.
– Но не телогрейки!! Не телогрейки! Не национальный символ!
– Сомневаюсь насчёт символа.
– А я докажу! Дай мне её! Эту, красную!! Вот! Ты слепой – или как? Где ты видел такую красивую телогрейку?
– Ты, главное, не заводись.
– Где ты видел такую телогрейку, Алекс?!
– Нигде не видел.
– А цену такую? 999 рублей 99 копеек?
– Цена красивая, да. Но телогрейка – не красивая.
– А какая?
– Не скажу.
– Говори. Давай, говори, и вот сюда гляди. В глаза.
– Она уродливая.
– Нет! Не уродливая! Суровая! Это разные вещи!
– Я бы не одел ребёнка в такую куртку.
– Потому что ты – чёртов буржуй. Такие, как ты, думают, что детей надо одевать красиво и недорого.
– А как ещё надо одевать детей?
– Концептуально.
– Сомневаюсь.
– Ну и чёрт с тобой. Ты же – либерал. Норковый карбонарий. Бунтарь из «Шоколадницы». Ты саботируешь моё дело. Ты против великих идей.
– Извини, Серёжа. Я не против идей. Но давай вернёмся в реальность.
– Не понял. Ты думаешь, я перестал быть реальным?
– Я думаю, тебе пора валить.
– В каком смысле?
– В прямом. Прочитать роман писателя Апдайка «Беги, кролик, беги».
– Писателя Апдайка? Где ты таких слов набрался?
– Пока ты носишься на мотоцикле, я читаю.
– Пока ты читаешь, я спасаю наш бизнес.
– Твой бизнес. Не «наш».
– Да, да. Мой. Чего ты к словам цепляешься? Слова ничего не решают. Только реальные дела. Слушай, что мы реально сделаем. Ты – найдёшь текстильный пресс. Пусть изготовят штамп. Размером с ладонь. «Сделано в России». И – двуглавый орёл, понял? На фоне контуров Евразии! Одна башка – на запад, другая – на восток! Когтями, соответственно, держим Азию, а север – наша естественная корона. Пусть нам поставят этот штамп самой, сука, яркой, несмываемой краской на подкладке каждой телаги… Что с тобой?
– Ничего.
– Говори!
– Серёжа, я не буду этим заниматься.
– Почему?
– У меня других проблем хватает. Вчера мы получили новый иск. Девять миллионов.
– Ерунда. Плюс девять в общей долговой массе.
– Итого пятьдесят четыре.
– Неважно. Оспорим в суде. На меня где сядешь, там и слезешь. Я буду судиться годами. У меня на адвокатов отдельно отложено.
– Серёжа, против нас – миллиардер.
– Да, я Серёжа. И я буду бодаться с любым миллиардером.
– Тебя завалят.
– Сначала пусть догонят.
– Серёжа, это слова. Они нас не будут мочить красиво. Они нас через ментов возьмут. Тихо и быстро.
– Ага. Слушай вот ещё. Закажи такой же штамп, только не чернильный, а светоотражающий. Чтоб светился в темноте…
– Не буду! У нас пять дней не вывозили мусор! Пожарная инспекция опечатала подвал! Если я буду заниматься твоими телогрейками, у меня не останется времени на магазин. Магазин встанет – мы покойники.
– Боишься, брат Горохов?
– Да. Меня бесит этот магазин. Это была тухлая идея с самого начала.
– Потому что ты – либерал.
– Да, либерал. Баррикадный метросексуал и православный гей-активист. Но я последний, кто с тобой остался. Остальные свалили. И либералы от тебя свалили, и патриоты. Самые крутые патриоты свалили первыми. А я – вот он.
– Спасибо, Алекс.
– Пожалуйста. Но чтоб ты знал, Сергей Витальевич: ты – вшивый сталинист. Весь свой народ хочешь в зэковские фуфайки нарядить, в парашу окунуть…
– Я не сталинист, я за большие дела. А ты – даже в семье либерал! Тобой жена рулит.
– А ты мою жену не трогай.
– Да что ты, брат? А кто вас познакомил?
– Неважно. Мы были пьяные. Короче, если ты любитель больших дел – давай сделаем большое дело. Подожжём это всё.
– Хочешь, чтоб я поджёг собственный магазин?
– Получишь