уж все пропил.
Я указала на ближнюю башню на противоположной стороне улицы.
– Митрич там живет? Номер квартиры не знаете?
Дверь банка приоткрылась. Высунулся второй охранник:
– Степан Ильич, ты куда пропал?
– Это наш вип-клиент, – торжественно представил меня Степан Ильич, – Митрича ищет!
– Зачем приличному человеку этот засранец? – ляпнул коллега.
– Дело у ней к нему, – пояснил Степан Ильич, – я дом показал, а квартиру подсказать не могу. Ты случайно не помнишь?
– Я с ним не корефанился, – пожал плечами его коллега, – да у баб во дворе спросите, они вам все доложат, даже про цвет трусов донесут.
– Иди-ка ты на пост, – осуждающе покачал головой Степан Ильич, – лучше стой молча. Разве можно так при женщинах выражаться!
Голова исчезла.
– Вы его извините, – с тяжелым вздохом произнес Степан Ильич, – он сюда по протекции попал, не из кадровых сотрудников.
– Сейчас трудно найти настоящего профессионала, такого, как вы, – польстила я охраннику и пошла к башне.
Двор дома был заставлен машинами, а на крохотном свободном пятачке не нашлось ни одной сплетницы. Вход в подъезд тщательно охранял кодовый замок. Я потопталась у домофона, потом решительно набрала «27».
– Кто там? – спросил дребезжащий голос.
– Почта, откройте! – гаркнула я.
Послышался тихий щелчок, я очутилась в идеально чистом подъезде и увидела полную женщину, восседавшую за столом.
– Вы к кому? – бдительно осведомилась консьержка, отрываясь от журнала с кулинарными рецептами.
– Здесь живет некий Митрич, – сердито воскликнула я, – охранник из банка.
– Ну есть такой, – согласилась лифтерша.
– Пьяница, – старательно завозмущалась я, – если он думал, что его никто не видит, то зря на это рассчитывал!
– Чего случилось? – заинтересовалась консьержка.
– Я оставила машину на парковке, а ваш Митрич ее ключом поцарапал, – всплеснула я руками, – его девушка из соседнего кафе видела! А в банке отказались мне адрес дать, дескать, они его утром уволили! Хорошо, нашелся добрый человек, указал на это здание, правда, квартиру назвать не смог.
Лифтерша отодвинула журнал.
– Вот поганец! Вы на него в суд подайте, авось посадят! Весь дом от него стонет! Олесю, жену его, сначала жалели, а потом перестали, небось нравится ей с алкоголиком жить, еще ухаживает за ним. Вчера вечером ее мужику у лифта плохо стало. А я должна грязь убирать?
– Конечно, нет! – воскликнула я.
Лифтерша кивнула:
– Я так же решила. Поднялась к ним на этаж, вызвала Олесю и говорю: «Бери тряпку и мой за своим прынцем». Она ведро с шваброй схватила и вниз. Начала пол замывать и плачет: «Тетя Шура, не сердитесь, у Митрича тяжелое время». В сорок восьмой они живут, оба дома сидят. Не стесняйтесь, заставьте мерзавца заплатить за ремонт: не ваша печаль, где он деньги возьмет.
Дверь мне открыла худая черноволосая