мировые СМИ, которые лебезили перед «Хакерами Робин Гуда», будто юные фанатки на концерте бой-банда «Уан Дирекшн».
А с другой стороны, чем он, Хантер, лучше их? В конце концов, он тоже превратно судил о «Группе-99». Когда его похитили, он как раз работал над статьей о коррупции во всемирном фрекинг-бизнесе. В особенности его интересовали миллиарды долларов, перетекающие между Соединенными Штатами, Россией и Китаем, и секретность, с которой заключались контракты на бурение, в то время как нефтяные гиганты всех трех стран делили баснословные доходы. В Хьюстоне, Москве и Пекине разрабатывались устные договоренности, вопиющим образом противоречившие международному торговому законодательству. В то время Хантер считал «Группу-99» своим союзником, таким же противником необузданной коррупции в энергетическом бизнесе, как и он сам. По иронии судьбы, он направлялся в московский офис Камерона Крю, основателя и владельца «Крю инкорпорейтед» и одного из очень немногих «хороших парней» во фрекинг-бизнесе, когда его затащили в подворотню, усыпили хлороформом и затолкали в багажник «мерседеса», причем не кремлевские головорезы, а те, кого он считал союзниками.
Он мало что помнил о долгом путешествии к этой хижине, разве что смену автомобиля и недолгий полет на вертолете.
А через несколько дней в хижине появился Боб Дейли, которого Хантеру представили как соседа по комнате. Все выглядело исключительно цивилизованно: теплые постели, радио, сносная еда и, к восторгу Хантера, колода карт. Если нужно, он мог существовать и без свободы, даже секс был роскошью, без которой можно обходиться, но жизнь без покера теряла смысл. Они с Бобом играли каждый день, иногда часами напролет, делая ставки камешками, как детишки. И если бы не вооруженные часовые за дверью хижины, Хантер вполне мог убедить себя, что принимает участие в каком-нибудь студенческом розыгрыше или телевизионном реалити-шоу. Даже часовые выглядели неуверенно и слегка смущенно, словно понимали, что шутка зашла слишком далеко, но не знали, как выйти из игры, не потеряв лицо.
За исключением Аполло.
Хантер ненавидел это тупое греческое прозвище за претенциозность, но раз уж нет другого имени для ублюдка, застрелившего Боба, приходится пользоваться этим. Аполло, в отличие от остальных, был агрессивен, вспыльчив и преисполнен ощущением собственной важности. Хантер хоть и считал его садистом и скотиной, но все-таки не думал, что он готов пойти на убийство.
Казнь Боба повергла в настоящий шок не одного Хантера, а весь лагерь. Его часовые искренне ужасались тому, что произошло: кто-то плакал, кого-то рвало, но ни у кого не хватило смелости хоть раз осадить Аполло.
Вот она, новая реальность. Все оказались в ней по самую макушку.
Радиосигнал слабел. Хантер безнадежно крутил ручку настройки, пытаясь найти хоть что-нибудь, что угодно, лишь бы забыть про страх. За свою журналистскую карьеру он не раз бывал в опасных ситуациях: попадал под обстрел в Алеппо и Багдаде, едва избежал гибели при крушении вертолета в Восточной Украине, но в зоне военных действий его