этого, и не сосчитать. Особенно от меня, хотя мы действительно были друзьями и понимали друг друга даже по взгляду.
Для него я был просто другом .Так было всегда. Когда я работал на стройке или в шахте, когда с перестройкой начал заниматься бизнесом и стал депутатом, издавал свою газету и финансировал детский театр. Построил городской рынок и открыл пару десятков магазинов. Деньги и власть ничего не меняли в наших с Дейком отношениях. Для него я по-прежнему оставался просто другом .
У него было две слабости, которые он не смог побороть в себе до конца жизни. Хлебом не корми – дай побегать за женщинами. Особенно за одной. Она жила в доме напротив. Я не знаю, что это было? Страсть, любовь, увлечение или просто игра, которую та женщина так и не поняла и не разделила. Стоило ей появиться в арке дома, чтобы пересечь двор идя с работы или с авоськами из магазина домой, моего друга было просто не удержать. Он нёсся к ней навстречу с округлёнными от радости глазами, а она вставала как вкопанная…
Тут, конечно, и моя вина. Я это понимал. Хотя Дейк на прогулке всегда был в наморднике, по всем правилам: выводя на улицу, я обязан был держать его на поводке. Несмотря на его мягкий и дружелюбный характер, поди докажи этой дамочке, что она насмотрелась голливудских фильмов, где доберманы – это кровожадные и жестокие убийцы, охраняющие дома мафиозных боссов или особняки миллионеров, а мой Дейк – сущий ангел и лапочка… Напрасно я пытался объяснить, говоря: «Смотрите, он же в наморднике, к тому же у меня маленькая дочь, и поэтому Дейк с детства воспитан так, что и мухи не обидит. Посмотрите, кругом во дворе десятки соседей, которые с удовольствием гладят пса по холке, он для всех просто любимчик и красавчик». Но всё было бесполезно. Она стояла, выкатив глаза , широко открыв рот, и кричала.
– Простите, конечно, это полностью моя вина, – извинялся я перед дамочкой. – Следующего случая не будет.
Я просто прибью тебя. На месте. Ты меня понял? – обращался я к Дейку, делая грозный вид и показывая ему кулак.
Дейк сидел, слегка вздрагивая, прижав купированные уши. Наши глаза встретились. Мне кажется, он понимал каждое моё слово. Просто не умел говорить. Но зато в его глазах можно было прочесть больше любых слов и объяснений: « Я всё понял, да, виноват, не сдержался и ответил на вызов, который она мне бросает. И это, прошу заметить, не первый случай. Который уже раз она пытается доказать, что первая добежит до подъезда? И что? Хоть раз смогла? Ну не дано тебе бегать, ходи как все нормальные люди – и проблем никаких не будет. Вить, ты же знаешь, я самая безобидная собака на свете. Мы же просто гуляли с тобой, вот там, за домом. Там людей-то даже нет. Пустырь. Какого чёрта эта дамочка постоянно меня провоцирует? По двору передвигаются десятки людей, никому и в голову не приходит бежать и орать. И она – шла бы себе и шла, и не было бы сейчас вот этих разборок, её истеричных криков на всю улицу».
Я стукнул ладонью по наглой роже пса:
– Я тебе повторяю. Попробуй даже посмотреть в её сторону ещё раз – и тебе конец. Ты не только гулять будешь на цепи, ты спать в ней будешь.