и он начал выдавать то, что накипело внутри. – Хочет рассорить синедрион и полностью все контролировать. Управлять нами, как куклами! – Аарон разом опустошил следующую кружку, треть ее пролив на бороду и одежды.
– Анна решил показать свою власть… вывел людей на мятеж, чтобы сохранить зятю должность. Если бы народ понимал, что на самом деле стоит за этим! Ты бы знал, ты бы только знал, сынок, какие страсти кипят в Иерусалиме! Они же… утопают в роскоши, и им все мало! Такой, как я, для них отребье, нищий! Что толку в моем происхождении! В их партии я никто… должен молчать… Чувствую себя мерзкой тварью. Устал я. Сердце ведь видит все, а сказать боюсь, – в голосе появился плачущий стон, будто Аарон взывал к жалости. – И если фарисеи правы, то… – коэн наполнил легкие воздухом, – даже не хочу думать! Что я скажу Всевышнему, если придется с ним встретиться? Чем я оправдаю свою трусость?! А?!
Многие мысли, наполнявшие Иоанна со вчерашнего вечера, лишь подтвердились словами Аарона. Парень сидел молча, не подавая вида, но внутри все кипело, штормили бури, и барабанная дробь содрогала оболочку души. Его дух будто отшлифовывался под наковальней в кузнеце Небес.
– Нет, – подумал он, – это все не зря! Это Бог через префекта создал этот случай, специально для меня создал! Пусть я ненормальный, но я так чувствую! Столько шума и проблем – и все ради того, чтобы мой дух вырос! Пора брать ответственность. Действовать пора, – нашептывал про себя Иоанн. – Рим нами играет, а мы все дальше уходим от Бога. Наши праотцы не простят нам этого.
Юноша почувствовал себя выше и значительнее от собственных мыслей, на душе потеплело от ощущения своей призванности, и, как ни странно, это чувство совсем не смущало его, а, напротив, казалось, даже подбадривало.
На дубовом столе, что стоял у лавки, продолжала теплиться лампада, скудно освещая двор. Этот дубовый предмет роскоши, умело вырезанный из дерева одним из лучших дамасских мастеров (о чем дядя любил часто упоминать), был гордостью семьи священника. И хоть он не был изготовлен на заказ, его вид явно отражал вкус хозяина. Изогнутые ножки, напоминающие боевой лук, под самой столешницей представали мордами уверенных в себе львов. И хотя Илана как-то заметила, что было бы лучше, если бы все четыре морды выражали бы разные эмоции, ее отца удовлетворял и такой вид: уверенный, а не устрашающий взгляд зверей. У основания ножки переходили в львиные лапы, практически слитые в одну, но за счет растопыренных пальцев, служащие достаточной опорой. Сама же столешница по периметру была украшена резным пальмообразным узором. В центре умелец поместил контрастное поле для шахмат, покрыв пол доски темной смолой. Но поскольку Аарон так и не обучился этой игре, она никогда и не использовалась по задумке мастера. Восемь лет назад Аарону пришлось выложить огромную сумму за то, чтобы украсить свой дом столь шикарным столом. В те времена, когда в Израиле практически все предметы быта и мебели изготовлялись из камня, дерево было редкой роскошью, которую могли себе позволить лишь состоятельные