и сказал: «О, если б я
таким же был, как в месяцы иные,
как в дни, когда Господь хранил меня,
когда над головой моей светил
Его светильник, я ж ходил при свете
Его средь тьмы; как в юности моей,
когда Господня милость над шатром
моим была, когда был Вседержитель
еще со мной, и дети вкруг меня,
когда мой путь струился молоком,
скала струи елея источала!
Когда я выходил к воротам града,
сидение свое на площадь ставил, —
меня увидев, юноши скрывались,
а старцы поднимались и стояли;
князья свою придерживали речь
и клали на уста свои персты;
и голос знатных умолкал надолго,
язык их прилипал к гортани их.
И ухо, услыхавшее меня,
меня и ублажало; взор, – видавший,
меня и восхвалял, ведь я спасал
страдальца вопиющего всечасно
и сироту бесправного хранил.
И погибающих благословенье
сходило на меня, и сердцу вдов
я радость доставлял. И облекался
я в правду, одевал меня мой суд,
как мантия с повязкой головною.
Глазами я слепому был, хромому
ногами был; отцом я был для нищих,
и в тяжбу я, которую не знал,
внимательно вникал. И сокрушал
я челюсть беззаконному, исторгнув
похищенное из зубов его.
И говорил: «В гнезде моем скончаюсь,
и, как песку, дней будет у меня;
мой корень будет для воды открыт,
и на ветвях моих уснет роса;
и слава не состарится моя,
и крепок будет лук в руке моей».
И мне внимали, ждали речь мою
и молча слушали мои советы.
А после слов моих не рассуждали,
и речь моя над ними проливалась.
И ожидали, как дождя, меня,
открыв уста, как позднему дождю.
Порой им улыбнусь – они не верят;
свет моего лица не помрачали.
Я назначал пути им, во главе
сидел я, жил средь воинов, как царь,
как утешитель плачущих, я был.
Глава 30
Продолжение девятой речи Иова
А нынче надо мной смеются все,
те, кто летами младше, чьих отцов
и с псами стад моих не помещу я.
И сила рук их мне к чему? Над ними
уж время пронеслось. Истощены
и бедностью, и гладом, убегают
в пустую степь, в безводие и мрак,
где у кустов ощипывают зелень,
им ветки можжевеловые – хлеб.
Из общества их гонят и кричат
на них, как на воров, чтобы они
искали место в рытвинах потоков,
в земных ущельях и среди утесов.
Под терном жмутся, меж кустов ревут.
Отверженные, люди без имен,
земли отребье! Сделался я ныне
их песней, пищею для разговора.
Мной брезгают и от меня уходят,
плевать дерзают пред лицем моим.
Поскольку Он мой повод развязал,
сразил